К полному Янкиному удовольствию, помолчали. Но стоило ей как следует углубиться в мысли о графских сокровищах, Катя снова зашептала:

– Ой, чуть не забыла. Сегодня у нашей Киры день рождения. Вечером собираемся в клубе. Она просила тебя пригласить. Пойдешь? Дэн после спектакля едет в магазин за…

– Магазин? – встрепенулась Янка. – Ка-ать! Мне б тоже съездить.

– Вот ведь упертая! – восхитилась Катя. – С таким настроем точно своего добьешься! Я имею в виду, Каверина. Ладно, отпускаю. Лети навстречу мечте. Хотя бы шоколадка мне за помощь полагается?

– Две, – легко согласилась Янка. А ведь со стороны все это наверняка выглядело именно так. Как будто она попросту запала на Дениса, вот и ухлестывает за ним напропалую. «Запала». Никогда не нравилось это слово. Точно не про нее. Ей, Янке, просто лучше, когда Денис есть рядом, чем когда его нет. Но специально искать его общества она не собиралась.

С самим Денисом удалось договориться после спектакля.

– В магазин? Обязательно поеду, – на бегу подтвердил Каверин. Вечно он куда-то не успевал и опаздывал. Не поговорить. – Со мной? Можно. Через час у клуба. Устраивает?

– Еще как!

Даже ужином жертвовать не придется. Редкостное везение.

* * *

Все дружно стягивались на дискотеку, и только охранник дядя Толя со всех ног несся в противоположную сторону. Торопливо осенял себя крестными знамениями и выглядел, мягко говоря, напуганным.

– Завяжу! На этот раз точно завяжу! Ни капли! Вот те крест!

– Чего это он? – озадачилась Катя, когда тот протопал мимо, не поздоровавшись. – А с виду вроде приличный.

Видимо, подумал об этом и Петр Геннадьевич Каверин. В момент триумфального бега дяди Толи через весь двор он как раз чинно выходил из дверей главного корпуса. Ни дать ни взять, барин.

– Анатолий! – строго окрикнул директор, и охранник вытянулся по стойке «смирно». Даже шапку стянул, чем еще больше усилил собственное сходство с крепостным крестьянином. – Что за шум?

– Завяжу, – громогласно повторил дядя Толя. – Весь день нервы мотает, проклятая! Довела, сил никаких нет.

– Да кто ж тебя довел? Сидишь в своей сторожке, как сыч. Носа на улицу не высовываешь.

– Нечисть, Геннадьич. Не знаю, за какие грехи тебя сюда начальником поставили, но дурное тут место, как пить дать! Тьфу, даже от слова энтого с души воротит.

– Анатолий, ты по-человечески объяснить можешь?

– С утра балует, проклятая. Ночью вроде не было ничего, а тут гляжу в окно, у забора – она! Крышка от гроба! Ленты ветерком колышет, и тишина… Дескать, ждет меня, Геннадьич, поджидает. Бабка-то покойная. Ну, думаю, врешь, не возьмешь. Шторку задвинул, вроде как не видел ничего, да и дело с концом. А потом она пропала.

– Ты, Анатолий, и правда, завязывай с этим делом-то, – нахмурился Петр Геннадьевич. – Я на все сквозь пальцы смотрю, потому что жаль тебя, непутевого. Где еще такую работу найдешь? Где, я тебя спрашиваю?

– Ты обожди, дослушай. – Охранник выдержал эффектную паузу и вытаращил глаза в сторону своей будки у ворот. – Она и сейчас там!

Вышло и вправду жутко. Чернющая ночь, луна, лес вокруг. И вот это его замогильное «там». Янка почувствовала холодок в районе желудка. Зато Катя вовсю давилась от смеха.

– К-крышка! – выдохнула она, утирая слезы. – Неужели Дамик опять ее до машины не дотащил?

И словно в подтверждение ее гипотезы мимо пронеслись оба приятеля – Денис и Дамир – как раз в направлении сторожки. От директора лагеря маневры не укрылись.

– Поливанов, Каверин! Чтоб через пять минут в моем кабинете! Распустились совсем… Шутники. Сумасшедший дом, а не смена.

Развернулся на пятках и скрылся в доме. Сконфуженные друзья в компании охранника побрели за брошенным «имуществом». Тот явно обрадовался столь прозаическому объяснению, то и дело хлопал огромными варежками и хохотал, повторяя: «Реквизит! Как вы меня, а? Я-то уж было подумал – допился до чертиков! Бабка к себе на тот свет зазывает! Эвона как – реквизит…»

– А ты чего с книжкой?

Янка и правда держала в руках ту самую библиотечную «Алису». Вместе с детьми она зашла в клуб, бросила куртку в общую кучу и уселась на стул – ждать. Пока ди-джей в компании Каверина получал выговор от директора, дискотека не начиналась.

– Анна Ивановна попросила вернуть. Говорит, там все страницы исписаны, читать невозможно. А я так и не зашла к Алене.

– Понятно… – скучным голосом протянула Катя. – О, наконец-то!

Возникший в зале Каверин отыскал глазами Янку и направился прямо к ней, но был остановлен Ингой. Обменялся со светловолосой вожатой парой слов, затем подошел и зачем-то положил руку на Янкино плечо.

– Минут через пять на парковке. Пока машину прогрею.

Инга выскочила на улицу вслед за ним.

– Серьезный разговор, – усмехнулась Катя. – Пятью минутами не отделается. Пойдем, что ли, попляшем?

– Тоже дело, – согласилась Янка и на всякий случай отправилась топтаться в самый дальний угол, подальше от ди-джейского пульта. Выждала положенное время и снова натянула куртку. Библиотечную книгу сунула на самое дно сумки, которую взяла с собой для покупок, помахала рукой Катерине и поспешила на парковку.

Время для поездки было выбрано неудачное – обещали метель. Уже сейчас мельтешили под фонарями крупные белые хлопья. Инга почти бежала по тропинке к клубу, прикрывая руками лицо. Прошмыгнула мимо Янки, шибанула дверью. Похоже, поговорили… Ладно, ее это в любом случае не касается. Янка привычно сунула зябнущие руки в карманы и вдруг нащупала в правом нечто, чего там раньше не было. Вынула и разжала ладонь. О, нет!

Валентинка.

Сверху красивым почерком было выведено: «Я. К.» На обороте обнаружилось еще несколько строчек. «Завтра вечером жду тебя в клубе. Очень нужно поговорить. Дамир». Только этого не хватало! Янка в смятении разглядывала «Я. К.» и думала о том, как бы половчее откосить от этого неожиданного свидания. Как назло, в голову приходило только банально-заученное со школьной скамьи «прогулять», «заболеть» и «сильно опоздать». Глупо. Надо бы явиться, выслушать признание и прямо отказаться. Так будет честно. Но тошно до кислого вкуса во рту. И еще не давал покоя этот самый «Я. К.»

Яна Колесникова. Якушева Катя. Так вот же он, выход!

Не успела мысль оформиться в слова, а ноги уже несли Янку обратно в душный полумрак клуба. Воровски оглядываясь, она нащупала карман Катиного пуховика и опустила туда алое бумажное сердце. Нет, ну а что? Если гора не идет к Магомеду, значит, все в порядке вещей. Странно, когда наоборот.

Над дорогой распотрошили и трясли огромную подушку. Может быть, даже не одну. В свете фар мельтешащие белые перья сливались в бесконечный коридор, по которому пробирался автомобиль. Снежная буря словно ластиком стирала накатанную колею.