– Смотри, утром я проверил поисковые форумы… – Перед Янкиным носом появился и помаячил смартфон, но вчитываться в мелкие строчки на экране было лень. – Влады Кароль там нет. В соцсетях тоже. «Гугл» знает только однофамильцев. Ты позавтракала? Идем, отец просил не задерживаться.

– А-а… Э-э… – попыталась возмутиться Катя, но не успела. Янка смылась раньше, чувствуя себя мстителем-не мстителем, но кем-то вполне неуловимым.

И теперь едва поспевала вслед за Денисом по гулкой лестнице. Что ни день, то короткая дистанция. Поторопись туда, не то опоздаешь сюда… От такого режима медлительную по жизни Янку не покидало перманентное чувство, будто она забыла нечто важное или не сделала чего-то срочного. И ведь не вспомнишь, что именно. Грусть-печаль.

Петр Геннадьевич ждал в кабинете. Коротко кивнул на два кресла напротив, а сам сумрачно рассматривал бумаги прямо перед собой и крутил в пальцах шариковую ручку.

Надежда на то, что за ночь гроза вполовину ослабнет или вообще пройдет стороной, не оправдалась.

– Значит, так, – тяжело заговорил он, ни на кого не глядя. – Работники вы хорошие, вопросов нет. Зато с дисциплиной туго у обоих. Воспитывать вас мне некогда. Одного уже не смог. – Директор устало потер глаза. Янка как-то сразу прониклась этим «не смог» и заново устыдилась своей вчерашней беспечности. – Сначала думал отправить по домам, чтобы не нажить с вами проблем, ну да ладно. На первый раз ограничимся строгим выговором. Да, Денис?

– Я понял, па.

– Янина?

– Поняла. Спасибо, – покаянно прошептала Янка.

– И чтобы никаких больше ночных поездок! Для этого есть тихий час. В отряде порядок, дети без надзора не болтаются – собрались и поехали, предупредив воспитателей о том, где вас искать. Что у вас сейчас по плану?

– Кружки и прогулка, – припомнила Янка. – После сна – подготовка к маскараду.

Это была правда. День влюбленных обещал запомниться надолго. Маскарадов в Янкиной жизни еще не случалось.

– Вот и отлично. Работайте.

Выходя из кабинета, они едва не столкнулись с суровым, стриженым под ноль мужчиной в безупречном костюме. Широкоплечий и коренастый, он вдвинулся в комнату, как двухстворчатый шкаф. Зыркнул по сторонам, сместился влево. За прямоугольной спиной обнаружился второй. Ростом повыше, а в остальном – брат-близнец первого. Разве что в очках, которые все равно смотрелись на его физиономии чужеродным элементом.

– Морды напрочь протокольные, – вполголоса сказала Янка, когда они с Денисом отошли на порядочное расстояние.

– Зря ты так. Это Дольский с охраной. Был подрядчиком – его рабочие последние два года тут ковырялись. Он же – главный местный спонсор.

– Наверное, и про Залесского знает.

– Конечно. Помотали его тогда по инстанциям. Это же подсудное дело, несоблюдение техники безопасности.

Настало время расходиться, но оба продолжали стоять в пустом холле. Денис достал телефон, глянул на часы.

– После отбоя забегу в клуб, потом поедем в детдом. Вечером нас никто туда не пустит, да и администрацию не застанем. Или передумала?

Янка разглядывала мыски собственных ботинок и прикидывала шансы на законную отлучку. Так и сяк выходил ноль.

– Катя.

– Что – Катя? – не сразу понял Каверин. – Не отпустит, что ли? Как-то у вас, девчонки, все сложно. Идем.

Катю нашли во втором корпусе, там, где в нескольких кабинетах проводились мастер-классы по разного рода хендмейду. Вожатая сидела в компьютерном кресле с вязальным крючком в руках. Из-под него с огромной скоростью появлялось нечто вроде длиннющего корявого шнура. Поначалу он свился клубком на Катиных коленях, но вскоре перестал помещаться и устремился на пол. Рядом с ней сосредоточенно путали нитки несколько девочек. Правда, их результаты выглядели не столь впечатляюще.

– Наконец-то! – Великомученица Екатерина взглянула на вошедших с немым укором. – Ян, вязать умеешь?

– Давай сюда, горе… – Легким движением Янкиной руки витиеватая «змея» превратилась в горку кудрявой пряжи. – Смотри, как надо.

– Ой, нет! Ты это… лучше сама. Девчонкам тоже подскажи. Учительница ушла, мы тут в панике с этими петлями. – Катя вспорхнула со своего места и принялась разглядывать цветочные горшки на подоконнике. – Наши пионеры после завтрака из столовки хлеб тырили, – сообщила она с крайне озабоченным видом. Ага, усмехнулась про себя Янка, встали на скользкую дорожку правонарушений. – Батона два в нарезке. Голодающие. Вас, говорю, что, плохо кормят? Молчат. Ладно бы, булки какие-нибудь вкусные, еще понятно. Но хлеб?.. А потом забудут в тумбочках – и привет тараканам.

– Надеюсь, ты пресекла беспредел на корню, – в тон ей ответил Каверин, который устроился на пустующей парте и болтал ногой.

– Еще бы!

Янка поправила работу девочек и следила теперь за расхаживающей по комнате Катей. Крючок в ее руках ловко сновал словно бы сам по себе.

– Кать, мне во время тихого часа уехать нужно. Ненадолго.

– Что, опять? – Проницательный прищур смерил с ног до головы сначала Дениса, потом неугомонную Колесникову. – С ночевкой али как? Имей в виду, Яночка, Петр Геннадьевич оставил насчет тебя и вот него Особое Распоряжение. Еще один косяк с вашей стороны, и…

Прервав душеспасительную тираду на полуслове, Денис шепнул Якушевой на ухо несколько слов. Та сдвинула брови, но кивнула.

– Ян, тогда на прежнем месте. – Каверин махнул рукой и отправился по своим неведомым делам, в то время как смурная Катя застыла возле подоконника и щупала пальцем острый кактусовый шип.

– Везука тебе, Янка. Только приехала и уже целого Дэна охмурила. – Прежней назидательностью здесь и не пахло. Зато завистью – вовсю. – Вон, даже калым за тебя предлагает. А я с Дамиром – все равно что рыба об лед. И с валентинкой этой странность. Как он меня не замечал, так и не замечает. Может, карманом ошибся?

Первоначальная эйфория явно прошла. За работу принялся внутренний критик.

– Если так себя настраивать, только хуже будет! – поспешно проговорила Янка. Не хватало еще, чтобы дедуктивный метод привел вторую вожатую к элементарной разгадке «Я. К.»-а. – Ты… вот что. Прими душ, прическу сделай. Отдохни. Я сама с детьми погуляю.

– Прическу? Душ? – переспросила Катя подозрительно. – Ты это серьезно?

– Серьезней не бывает, – кивнула Янка и вручила ей только что связанное из синей пряжи лохматое нечто. – На, держи цветик-синецветик. Что ни пожелаешь, все исполнит.

– Чудна́я ты, Яна. Ладно, пойду. А то вдруг передумаешь.

Где уж тут передумывать? Наворотила, Колесникова, дел, вот и разбирайся. Точнее, натягивай шарфы и шапки, застегивай молнии. Руки бы оторвать тому, кто пришил эти странные петельки вместо человеческих застежек-«липучек»…

– Ян, пошли в ледяной городок? Ну пойде-ем!