- Никак. Может, она слышала, как к соседям дверьоткрывают?

- Во-первых, Юра, она ничего не слышала, потому чтоживет этажом ниже. Если речь идет о протечках и лопнувших батареях, то имеетсмысл оставлять ключи только соседям снизу, потому что никакие другие соседи опротечке не узнают. Во-вторых - ты только не умирай от зависти, - квартирадвухэтажная, имеет две входные двери, одну на восьмом этаже, вторую на девятом.На восьмом этаже есть еще одна квартира, а на девятом - только эта, и кто бытам ни входил, его не увидят и не услышат. И наш таинственный Николай ходил впустую квартиру именно через девятый этаж Приходил в строго оговоренное время,приносил свой аппарат, дожидался звонка и уходил. Или вообще сидел тамнесколько дней безвылазно, когда должен быть постоянно доступен контакту, нопри этом не хотел давать свои настоящие телефоны. Вот, посмотри, что записаносо слов Боровенко:

Николай чаще всего звонил сам, но в тот период, когда мыплотно слушали квартиру Богданова, я мог позвонить ему в любой момент, оноставил свой телефон и велел немедленно звонить, как только станет известно, укого находятся материалы.

Коротков задумчиво почесал висок, обдумывая услышанное.

- Аська, я чего-то не догоняю. Зачем искать Николая,если Погодин нам его сдаст с потрохами?

- Ой, Юрочка, боюсь, что так красиво не получится.

Погодин - опытная крыса, его голыми руками не взять.

С чем мы придем к нему? С показаниями Боровенко?

А он знаешь что ответит?

- Угу, - ухмыльнулся Коротков. - Догадываюсь. Боровенкосами все это затеяли, потому что боятся за судьбу сына. А на него, бедненького,сваливают. Разговоры следов не оставляют. Кстати, наша славная история знаетмножество примеров, когда следов навалом, а сделать все равно ничего нельзя,потому что адвокаты опытные, а процессуальный кодекс хреновый. Самое главноесейчас - не спугнуть ни Погодина с его компанией, ни этого Николая.

- Ну да, а для этого нужно, чтобы Боровенко сидели домаи отвечали на телефонные звонки невинными голосами. А они у нас в камере сидят,и следователь ни за что не хочет их выпускать. А знаешь, Юр, что самоенеприятное?

- Знаю. Доллар падает, а евро растет. И все нашисбережения в долларах постепенно обесцениваются.

- Самое неприятное, Юрик, это если окажется, чтоубийство Глафиры Митрофановны Лаптевой вообще не из этой оперы.

- Это как же? - встрепенулся Коротков.

- А вот так же. Боровенко купил у Шарыло ключ и передалНиколаю. Это с его слов, проверить пока невозможно. То есть то, что он купилключ, подтверждает и Шарыло, и это можно считать установленным, по ихпоказаниям и обстоятельства сходятся, и время, и сумма, а вот то, что ключоказался у Николая, - не факт. Ничем не подтверждается, кроме показанийБоровенко. И через два дня убивают Лаптеву. А вдруг одно с другим не связано?Ключ сам по себе, убийство - само по себе.

- А зачем же тогда ключ покупать? - возразил Коротков.- Для чего он нужен? И потом, убийца вошел через черный ход, то естьвоспользовался именно этим ключом. Что тебе не нравится?

- Мне, Юр, все не нравится, - Настя поморщилась, словнопонюхала протухшую капусту. - Во-первых, мы не знаем точно, этим ли ключомоткрыли дверь или другим каким-то. И во-вторых, мы, то есть конкретно я непонимаю, зачем Погодину убивать старую Глафиру Митрофановну. Ну не понимаю я!Не понимаю!!! Каким образом смерть старухи Лаптевой может помочь ему найтиматериалы?!

Она сорвалась на крик, сама того не заметив, и осекласьтолько тогда, когда увидела изумленные глаза Короткова.

- Прости, Юрик, - пробормотала она виновато. - Что-то уменя с нервами… не того…

- Да ладно, проехали. Я ж понимаю, ты не на менякричишь, а на обстоятельства.

Коротков давно ушел, а Настя все сидела за столом, обхватив головуруками, и думала о том, что ей перестало быть важным, кто убил, для нее напервое место выходит вопрос: почему убил? За что? Неужели это профессиональнаядеформация, в результате которой притупляется стремление найти и покаратьвиновного, появляется равнодушие к справедливости, а такое страшноепреступление, как убийство, вызывает чисто исследовательский интерес: из-зачего нынче убивают? По каким мотивам?

Нет, это не так, это не может быть так. Просто совпали двапреступления, два убийства - Елены Щеткиной и Глафиры Митрофановны Лаптевой, ипо обоим преступлениям совершенно неясен мотив. И если по делу Щеткиной естьхотя бы предположения, пусть и бездоказательные пока, то по делу Лаптевой нетвообще ничего.

Кстати, что там происходит по делу Щеткиной? Сделал Чеботаевчто-нибудь или манкирует? Где информация про пионерские лагеря? Где последнийлюбовник Щеткиной, который до сих пор не установлен?

Она набрала номер мобильного телефона Андрея.

- Погоди три минуты, я сейчас, - торопливо произнес онв трубку.

- Что - сейчас? - не поняла она. - Перезвонишь?

- Да нет, я уже по коридору иду. Мне только к ребятамиз разбойного нужно на два слова, и потом сразу к тебе.

Вероятно, два слова превратились в двести, потому чтоЧеботаев появился только через полчаса. Но Настя, погруженная в размышления,этого не заметила.

- Вот, - он положил перед ней прозрачную папку, - все,что смог. А чего не смог - за то извини.

- А если не выпендриваться? - предложила она. - Еслитак, по-человечески?

- Короче, Сафронов и Щеткина три года подряд были водном и том же пионерском лагере. Лагерь действительно от Академии наук,расположен на Волге, под Астраханью. Тут ты в точку попала. В папке спискидетей за все три года с разбивкой по отрядам. Отдельно - списки вожатых, иотдельно - персонал: воспитатели, ведущие занятия в кружках, педагоги, повара,врачи, медсестры, техники, слесари, электрики и прочая публика.

- А люди? Живые люди? - нетерпеливо спросила Настя. -Ты нашел хоть кого-нибудь, кто был в лагере одновременно с Сафроновым иЩеткиной?

- Да не искал я пока, Настя, времени не было. Мне что,на части разорваться? Пока я в архиве этих профсоюзов академических штаныпротирал и списки искал, знаешь сколько времени прошло? И сколько преступленийу меня на территории совершено за это время? Вы к себе на Петровку одно дело внеделю берете, себе по вкусу выбираете, а у нас на "земле" чтопроизошло - все наше, берите, что дают.

- Ладно, не злись, - миролюбиво сказала она. - Я простотак спросила. Не мне же преступление раскрывать, не у меня "висяк".

- Ты тоже не злись. - Он устало улыбнулся и пошел кдвери. - Замотался я совсем, ни на что времени не хватает. Я списки тебеоставлю.

- Зачем? - она посмотрела невинно, сделав круглыеглаза.