— Вот только короля Дамиана до сих пор не нашли, — с горечью поправил Этьен. — Или сестрица готова в случае чего довольствоваться и канцлером? Лорд Торик, насколько я помню, тоже холост.

— Я уже отправила Торину к эр-хот Марселу, потому не будет забегать событиям наперёд, — Ярина воззрилась на отца, явно ожидая его поддержки.

— Этьен, к чему теперь обсуждать брак Торины? — поспешил ей на помощь Бродерин. — Как бы там ни было, ей уже не вернуться в родные края…

Однако Этьен его даже слушать не стал. Он, недобро сощурился, и спросил напрямик:

— Леди Ярина, отчего вам бы самой не позаботиться о королевстве? Вы всё-таки старшая принцесса и достаточно умны, чтобы самостоятельно управлять страной.

— Шутить изволил? Я — жена демона, а ты и сам прекрасно знаешь, что это за статус. Что до агни Найлуса, то для него эти заботы не более, чем мышиная возня, нестоящая внимания.

«Говорила бы уж, как есть. Бесправная игрушка, а хозяину наплевать на твои интересы и чаяния», — Этьен с укором покосился на Ярину, но вслух ничего говорить не стал.

— Подумай, Этьен! — вновь вступился Бродерин. — Ты уже давно делаешь большую часть моей королевской работы, и твои успехи впечатляют! Если ты переживаешь, что люди плохо принимают тебя, то поспешу разуверить. После сегодняшней ночи — ты доблестный герой-спаситель, достойный почёта и восхищения!

Этьен с раздражением поморщился:

— Решили купить меня лестью?

— Я просто не могу понять, почему ты упрямишься, — расстроено заметил Бродерин. — У тебя блестящий ум и невероятные способности, неужели ты не хочешь их проявить? В конце концов, что ты теряешь?

— Свободу! — не задумываясь, брякнул Этьен.

— Ты явно путаешь свою мнимую свободу с безответственностью, — насмешливо поправила Ярина, и тем напомнила ему принцессу Шанталь. Не так давно кузина тоже распекала его за несерьёзность, но, возможно, из-за чувства вины, тогда это задевало сильнее. Однако он явно поспешил с выводами, так как Ярина вытащила туз из рукава: — Можно было ещё понять твоё благородство, когда ты уступил трон своему обожаемому кузену, но сейчас это похоже на трусливое бегство. Линк так нуждается в тебе, а ты… Ты просто лишаешь своих детей будущего! Ты хоть подумал, на что обрекаешь Кэрину? Полукровка-принцесса — это возможности и уважение, а захваченная пленница — это в лучшем случае чей-то трофей или бесславная смерть, но, скорее, верный путь в бордель.

— Прекрати! — оборвал её Этьен, ощущая, как от сдерживаемого гнева в теле вновь начинает бурлить магия.

— С чего бы? — с презрением в голосе переспросила Ярина. — Ты ведь сам понимаешь, что я не рассказываю тебе глупых страшилок, а рисую вполне реальное будущее. Ты можешь привести эту страну к процветанию, но выбираешь для неё гибель.

Этьен заскрипел зубами. Обличительные слова били по нему, словно плёткой, а растекающаяся по венам магия жгла изнутри. Она жаждала свершений, требовала действий и грозила свести с ума, если не найдёт себе применения.

«Надо было отдать Гаспьену ещё больше», — чувствуя, как магия буквально разъедает его изнутри, со злостью подумал Этьен. Как назло в памяти всплыла брошенная Гволом пророческая фраза: «Судьба не оставит тебе выбора!»

И та точно издевалась над ним, нарочно подпихивая образы прошлого. Дымный заполненный всяким дурацким хламом пропахший горькими травами шатёр гадалки, юная миловидная служанка с выгоревшими добела волосами в сером платье с тёмным фартуком и тяжёлой корзиной белья наперевес, покрывающаяся мельчайшими чешуйками нагская жрица, чьи золотые глаза, казалось, прожигали насквозь и манили в туманную даль, и, наконец, блистательная волшебница, искушающая, соблазняющая, сводящая с ума… Этьен знал, что судьбоносное пророчество было очередной уловкой Касайрис, но, вопреки его цинизму и насмехательству над подобными предрассудками, оно всё-таки сбылось. Три женщины, лишившие покоя сердце, пронеслись, будто ураганы, сметая прежнюю жизнь и вынуждая строить новую. И последний вихрь подхватил слишком высоко, оставляя до отвращения скудный выбор: научиться летать и взмыть к звездам, или разбиться насмерть в стремительном падении. Бурлящая внутри магия неистовствовала и толкала на безумства, окончательно лишая покоя и туманя рассудок.

— Я согласен, — выдавила она из него ответ.

Эпилог

Аулус:

— Должен признать, твой последний поступок меня впечатлил, Филипп! — Аулус вошёл в комнату помощника, как раз тогда, когда Данье только одевался к ужину. Полукровка всё ещё был бледен и на красивом лице виднелись следы усталости, которые не смог стереть короткий сон. Несмотря на то, что божественная искра не причинила ему вреда, она порядком измотала беднягу. Пламенный цветок нельзя было куда-то положить или кому-то отдать, потому Данье пришлось просидеть с ним долгие часы, пока «Эмальгион» не доставил его к острову, а потом ещё взбираться на вулкан. Конечно, куда проще было просто долететь до вершины или использовать портал, но цветок оказался невероятно капризен. Ни один из демонов не мог даже подойти к Данье, не то, чтобы ему как-то помочь.

«Кто-то рискует стать любимчиком малышки Кихи», — хмыкнул про себя Аулус, а затем вновь обратился к помощнику:

— Удовлетвори моё любопытство, что руководило тобой, когда ты решил спасти Касайрис? Ты хотел вернуть ей долг жизни?

— Отнюдь, — усмехнулся Филипп, набрасывая на плечи рубашку.

Взгляд Аулуса скользнул по обнажённому торсу помощника, но не обнаружил на теле никаких шрамов или отметин. Либо его маленькой змейке не нравятся страстные игры, либо пламя цветка способно было исцелять.

— А ты умеешь заинтриговать, — заметил Аулус. — Не расскажешь подробнее?

Филипп принялся за шнуровку. Тонкие пальцы работали споро и быстро.

— Слукавлю, если скажу, что на самом деле хотел её спасать, — со вздохом начал Данье. — Да и что моя жизнь могла бы значить для божественного пламени?

Аулус с разгорающимся интересом взирал на полукровку. Воистину, годы его работы потрачены не зря, и из наивного мальчишки, готового на бездумные подвиги, получился вполне сообразительный разумный мужчина, осознающий цену своим действиям.

— Но затем я начал размышлять, что далеко не все демоны зовутся агни, и раз Касайрис оказалась в круге избранных, значит, это неслучайно. Потом мне вспомнилось ваше последнее послание, и я осознал, что как предательство, так гибель одного из шестёрки, может стать фатальным для самой Кихи. И именно об этом я думал, входя в пламя.

— Как занятно! — Аулус не стал скрывать своего восхищения умственными способностями помощника. — Получается, ты входил в пламя Кихи, чтобы спасти саму Кихи! Богиня ничего не сказала тебе при встрече?

— Увы, — Развёл руками Филипп. — Кихинис была слишком занята своими вновь приобретёнными воспоминаниями, а я не посмел тревожить.

— Что ж, — хмыкнул Аулус,