... ручьями холодной воды. Он шел по мокрой от дождя дороге, с каждым шагом словно преодолевая усиливающееся сопротивление. Казалось, кровь в ногах сделалась густой как кленовый сироп и с трудом проталкивается по сосудам. Сказать, что Алексей боялся, значит не сказать ничего. Он был напуган до смерти.

«Куда я иду? Зачем?»

Его рука легла на лоб и размазала воду по лицу.

«Почему я должен тащиться туда один?»

Благовещенский куда-то пропал. Возможно, он крался параллельно дороге через лес. Если это так, он научился ступать бесшумно, как индеец по тропе войны.

«Почему этот старый хмырь оставил меня одного? Никто не может заставить меня это делать! Слышите, никто!»

Алексей застыл на месте. Ему почудилось, будто кто-то стоит у него за спиной. Целую минуту он не мог заставить себя обернуться. Что предстанет перед ним? Возможно оскаленная пасть, истекающая голодной слюной? Он осторожно сдвинул голову набок, скосил глаза. Дорога позади была пуста. Лучи света автомобильных фар насквозь пронзали подлесок, превращая кусты в изящное кружево.

Но это ничего не значит. Оно все равно где-то рядом, и оно следит за тобой.

Еще мгновение — и Алексей побежит навстречу приветливому свету фар, окончательно потеряв голову от страха.

«Отступись пока не поздно! Уезжай из Москвы!» — глумливый шепоток Нищего звучал у него ушах постоянно. Он напоминал о том, что еще не поздно внять доводам разума и вернуться в реальный мир.

Стоит только захотеть...

«Отступись, глупец!»

Алексей так до конца и не понял, что помешало ему подчиниться этому настойчивому требованию. За последние годы он прочитал десятки книг, в которых обычные, ничем не примечательные люди, вынужденные бороться с монстрами, одерживали победу. Эти истории рассказывали о превосходстве человека над силами зла. И события на страницах книги чаще всего подтверждали этот тезис, возводя его в ранг непреложной истины. Но Алексей не находил в себе никакой силы. Его переполняло чувство беспомощности. Он был маленьким пастушком, вступающим в пещеру великана.

Но ведь ты все равно должен это сделать!

Алексей не знал, почему он так в этом уверен. Он в жизни не был так напуган, и в то же время ему еще никогда не приходилось испытывать настолько всеобъемлющее стремление довести до конца начатое дело. Он перевоплотился в книжного героя. Кто-то другой, совсем не похожий на парня по имени Алексей Гранецкий, шел через ночной лес. Этот кто-то не позволил сломаться тонкой на вид хворостинке его воли.

Он сунул руки в карманы и быстро зашагал вперед…

... Килар остановился.

«Какого черта! Я опять делаю то же самое!»

Он вернулся к машине, защищаясь рукой от света.

— Что-то случилось? — Благовещенский вылез ему навстречу с ружьем в руке и брезентовой сумкой через плечо.

— Я думаю, нам не стоит разделяться.

Да. Все верно. В прошлый раз Алексей ушел вперед один, и единственное, что он услышал спустя пять минут, уже приближаясь к дому Пантелеева, был звук ружейного выстрела. А еще душераздирающий крик, заглушенный шумом дождя. Если теперь они пойдут вместе, характер событий может измениться. Килар сейчас думал не только о спасении жизни учителя. Ему нужно перехватить инициативу и продиктовать Кассандре свои условия. Или девчонка тоже жертва обстоятельств? С какой стати он решил, что за всем происходящим стоит именно она? Есть ведь еще неведомый враг, преследующий его в том мире, и Нищий в этом. Это разные личности или одна и та же? Есть демон Ксафан и отрок Лютер. Кто они: игроки, судьи, зрители или фигуры на шахматной доске? Обязаны ли они так же, как и он, подчиняться правилам?

Что случится, если Килар все-таки разорвет круг?

— Вы хотите перехитрить ситуацию? — догадался Благовещенский.

Странник жестко усмехнулся.

— Очень верно подмечено.

Они двинулись вперед. Килар первый, учитель — позади него с ружьем наготове. Лучи фар освещали их напряженные спины. Дождь усилился.

Справа и слева туман...

...стелился между кустов.

Алексей пересек дорогу, выбирая наиболее сухое место. Забавно, что он все еще боится промочить ноги, в то время как впереди его поджидают Нищий и Михаил Пантелеев. Он перепрыгнул лужу и выбрался на обочину. Идти стало легче. Упругий матрас из мокрых иголок и опавших листьев заглушал шаги. В темноте прорисовались ворота дачного товарищества «Ивняки», потом дровяной сарай. Алексей миновал забор из штакетника и вышел на проселок, пересекающий зону дачной застройки.

Позади него прозвучал залп картечи. Хлопок показался застывшему в замешательстве Алексею не громче выстрела из детского духового ружья.

— Владимир! — Он сделал два неуверенных шага назад и остановился. Кровь в ногах окончательно перестала двигаться.

Издалека послышался крик. Вопль нестерпимой боли, грубо раздирающий на части завесу тишины. Крик длился невозможно долго, постепенно взвиваясь вверх, достиг уровня пронзительного гортанного завывания, словно пародируя голоса приведений из старых английских триллеров.

— Владимир! Где вы! Откликнитесь, Владимир!

Крик резко оборвался.

Алексей стоял без движения посреди дороги. Он разинул рот, но не смог продохнуть. Легкие как будто залили бетоном. Он ловил языком холодные капли дождя. Голосовые связки приросли к гортани, не давая произнести ни звука.

Хлюп-бум! хлюп-бум! хлюп-бум!

Словно кто-то ударяет бейсбольной битой по куче мокрого белья. Нечто грузное и одновременно стремительное приближалось к нему огромными скачками.

Алексей резко втянул в себя воздух и закашлялся. Он не мог двинуться с места. Мозг рассылал панические импульсы к нервным окончаниям, и они возвращались обратно как посылки до востребования, так и не нашедшие своего адресата.