С отъездом нечего было тянуть. Вера Неемии не была такой, как у Эзры, и он предпочел, чтобы его сопровождала царская конница. Так как Мегабиз уехал из Сирии, чтобы помириться с царем, Неемия без труда добрался до новых правителей Заречья, которым он вручил царское разрешение. Двое из них — харранит Санбаллат, его непосредственный правитель в Самарии, и Тобия, такой же правитель в Амоне, — сразу проявили враждебность. «Их огорчило то, — пишет Неемия, — что прибыл какой-то человек, добивающийся благополучия детей Израиля». Возможно, они утверждали, что причины, приведенные Рехумом, были обоснованны, но капитуляция восставшего сатрапа лишила этот аргумент прямой силы, и приказу царя должно было повиноваться. Возможно, они между собой шептались, что их предупреждение, сделанное из верноподданнических соображений, осталось без внимания из-за гаремных интриг, но им ничего не оставалось, как прибегнуть к политике создания препятствий. К противникам Неемии вскоре прибавился араб Гашм, сын Сахара, с которым мы уже познакомились в качестве правителя Дедана. Угроза возрожденного Иерусалима была реальной опасностью для торговли его подданных с побережьем; по этой же причине жители морского порта Ашдода негодовали на антиеврейскую оппозицию.

В самом Иерусалиме мнения в отношении выполнимости предложенного восстановления города разделились. Верховный жрец Элиашиб все же встал во главе этого проекта, и Неемия приводит внушительный перечень влиятельных евреев, которые последовали его примеру. Однако многие видные горожане держали Тобия в курсе того, что происходит в городе. Пророки, разумеется, были полны воодушевления, так как они приняли деятельность Неемии за прелюдию к восстанию. Некоторые уже провозглашали: «Царь в Иудее». Другие — и среди них прорицательница Ноадия и пророк Шемайя, которые убеждали его укреплять храм на случай осады, — призывали Неемию быть осторожным с чиновниками. Но у бывшего виночерпия не было иллюзий относительно возможности восстания, он с гневом заявил, что так называемые приготовления к мятежу — бесстыдные выдумки Санбаллата. Что касается предложения спрятаться в храме, он ответил: «Станет ли такой человек, как я, убегать и входить в храм, чтобы спасти свою жизнь?» Он заявил, что узнал, что Санбаллат и Тобия дали взятку Шемайе. Когда правитель пригласил его на встречу, Неемия резко ответил, что он слишком занят. Он также открыто говорил, что боится нападения, организованного Санбаллатом, так что его рабочие имели при себе оружие при выполнении работ. К 2 октября 445 г. до н. э. строительство стены было закончено, а ворота были на своем месте. Было проведено церемониальное шествие для освящения стены, и огромная задача Неемии была выполнена.

Восстановительные работы заняли пятьдесят два дня. Очевидно, стены не были столь сильно разрушены, как мы могли подумать, и ремонтные работы производились с величайшей спешкой. Никто не обращал внимания на красоту или даже качество. Воодушевление и забавно-наивная самооценка в мемуарах Неемии не могут скрыть от нас тот факт, что Санбаллат и его коллеги имели достаточно серьезных доказательств для судебного преследования. Но стены были построены, и у евреев теперь было надежное убежище. Несмотря на то что ремонтные работы велись в спешке, Неемия сохранил изначальный план города до времен вавилонского пленения; и так все и было без существенных изменений до тех пор, пока не прошло несколько лет после смерти Иисуса. И еще одним мы обязаны ему — подробным описанием топографии города; с его помощью мы лучше представляем Священный город таким, каким он был во времена Иисуса.

В тот же год (445 до н. э.) в Афинах появился Геродот. Его изначальное «Кругосветное путешествие» превратилось в полную историю великой войны, в которой европейские греки успешно сражались с персидскими захватчиками. После его путешествия по Персидской империи он посетил поля сражений в Европе и наконец добрался до Афин, которые стремительно превращались в центр просвещения, так как азиатские города пребывали в упадке под чужеземной афинской или персидской властью. Его рассказ о том, как Афины почти без посторонней помощи сумели отразить нашествие могучих орд Дария и Ксеркса, встретил самый радушный прием, так как, несмотря на неофициальный мир, о котором договорился Каллиас, Персию и Афины снова сносило к войне. Геродот публично прочитал свою историю в 445 г. до н. э. и получил за нее награду.

Геродот — «Отец истории». Его родной город Галикарнасс был наполовину карийским; среди представителей знати карийские имена были широко распространены, и было бы странно, если бы в нем самом не текло хоть несколько капель карийской крови. Безусловно, он симпатизировал народам Анатолии. Вместе со своим дядей, поэтом Паниасисом, он был изгнан тираном Лигдамисом и нашел убежище на Самосе. И хотя Лигдамис был признан Афинами, Геродот позднее способствовал его выдворению. Воспользовавшись своим статусом подданного Персии, он путешествовал по всей империи, содержа себя, очевидно, за счет торговли. Наконец он решил написать «Кругосветное путешествие» — лучше, чем у Гекатея (Гекатей Милетский (546–480 до н. э.) — греческий географ и историк. — Пер.).

Гекатей приезжал в Египет, эту страну древних знаний, которая столь многому научила ионийских философов, и Геродот последовал по этому же пути. По-видимому, он добрался туда, когда афинское войско пришло на помощь мятежному Инару (459–456 до н. э.); он был готов восторгаться. Ни в одной стране, как он пишет, нет такого большого количества чудесных достопримечательностей. Его опорным пунктом был, конечно, Навкратис, древнегреческая колония в дельте Нила; ваза, подписанная его именем, сохранилась до наших дней и свидетельствует о его посещении. Он везде вел расспросы, от Саиса на побережье до Элефантина ниже первого порога на Ниле. Когда, например, жрецы Мемфиса рассказали ему интересную историю, он отправился в Гелиополь и Фивы, чтобы проверить их рассказ.

Египет, по его словам, — это дар Нила. Он знает, как образовалась дельта; доказательством является его знаменитая черная земля и морские раковины вдоль скал Нила, хотя он приписывает их образование историческим временам. Никто не мог объяснить причину подъема воды на Ниле, который каждый год превращает Египет в море. Только чиновник-регистратор священных сокровищ Афины (Нейт) в Саисе утверждал, что описал исток Нила. Он заявил, что между Сиеной и Элефантином находились бездонные источники, из которых одна река текла в Египет, а другая — в Эфиопию. Геродот не был вполне уверен, что этот человек не шутит, но, если бы он посмотрел более внимательно, когда был в Фивах, он обнаружил бы изображение этого самого источника бога речного порога.

Он тщательно отмечал необычную одежду, пищу, обычаи и религию, столь часто являвшиеся полной противоположностью греческим реалиям. Он осматривал диковинных животных, вроде бегемота и крокодила, а также феникса, хотя бы только на картинках. Врачи, которые специализировались в какой-то области, были для него в новинку. Религия особенно интересовал а его. Он посетил все доступные храмы и увидел все церемонии, открытые для публики. Он видел скандаливших лодочников и лодочниц в Бубастисе, Праздник огней в Саисе и храмовые бои в Папремисе. Естественно, он приравнял египетских богов к греческим, но Исида, Гор и Осирис были такими диковинными, что он оставил им их настоящие имена. Он сообщает нам, что тайны мистерий он разглашать не будет, создавая ничем не подтвержденное впечатление, что он стал одним из посвященных. Он узнал об оракулах, гаданиях и гороскопах. Во всех ужасных подробностях он описывает процесс мумификации как животных, так и людей и вынос мумии на празднике.