Столкнувшись нос к носу с ошеломляющими фактами далекого прошлого, Геродот уже не мог хвастаться превосходством грека над варваром. К его удивлению, он обнаружил, что египтяне называли всех чужеземцев, которые не умели говорить на их языке, «варварами», и он не мог возразить! Его проводники нашли в нем жадного, всему верящего слушателя. Следует бояться, что печально известное чувство юмора египтян не соответствовало их происхождению.

Они доказали Геродоту, что Египет был колыбелью цивилизации. Египтяне первыми назвали двенадцать богов, которые были позаимствованы у них греками. Благодаря звездам они первыми обнаружили существование солнечного года, поделенного на двенадцать месяцев по тридцать дней в каждом, и добавили еще пять дней к году, чтобы смена времен года происходила упорядоченно. Геродот признает, что это лучше греческого обычая прибавлять полный месяц через год. К удовлетворению своего гостя, египтяне доказали, что они первыми установили у себя алтари, идолов, построили храмы и поставили скульптуры. Религиозные церемонии, праздники, мистерии, вера в бессмертие — все это зародилось в Египте. В довершение всего жрецы в Фивах повторили для своего скромного ученика урок, который получил хвастливый Гекатей, и показали ему триста сорок пять деревянных статуй своих прямых предков.

Теперь Геродот был готов принять правду об истории Египта в изложении жрецов Гелиополя. Сначала Египтом правили боги, последний из которых был Гор, сын Осириса, который сверг свирепого Тифона. Мен, первый царь из числа людей, отвел русло Нила, чтобы основать Мемфис с его храмом Гефеста (Птаха). Из папирусного свитка, похожего на дошедший до наших дней Туринский папирус, жрецы затем прочитали список из трехсот пятидесяти царей, которые не оставили после себя никаких памятников, кроме последнего, который выкопал искусственное озеро Мерис и воздвиг пирамиды.

Сенусерт завоевал всю Азию, а также Скифию и Фракию и оставил памятники в Палестине и Ионии, которые Геродот благочестиво посетил. Некоторые из его воинов образовали поселения в Колхиде, и об этом помнили как жители Колхиды, так и египтяне. По возвращении Сенусерт отправил пленников на рытье каналов, и с тех пор никому не разрешалось пользоваться лошадью или колесницей. Он также разделил страну на равные части и с них собирал арендную плату, в результате развилась геометрия. Рядом не оказалось вавилонян, чтобы оспорить эти нелепые утверждения, но Геродот настоял, по крайней мере, что солнечные часы — гномон и деление суток на двадцать четыре часа пришли из Вавилонии.

Он спросил насчет Троянской войны, и ответ был наготове. Протей, внук Сенусерта, выгнал Париса, когда тот прибыл в Египет с украденной Еленой, но удержал у себя красавицу. Поэтому троянцы сказали правду, когда сообщили вторгшимся грекам, что не держат Елену в плену. И когда город был взят, Елена не была найдена, так что Менелай отплыл в Египет и там получил обратно свою жену. Еврипид подробно изложил эту историю в своей пьесе «Елена».

Во времена Рампсинита (Рамсеса) произошла история с находчивым вором. Милостивое правление и процветание сменились угнетением, когда Хеопс заставил своих подданных строить одну огромную пирамиду, а Хефрен — вторую. Строитель третьей пирамины Микерин был более добр. Затем в Египет из Эфиопии вторгся Сабакон (Шабака). Сет (Сети) был доставлен от царя арабов и ассирийцев Синахериба мышами, которые пожрали тетивы у луков агрессоров.

Каким бы необычным хронологическим смешением правды и лжи ни был этот рассказ, он задал стиль будущим греческим историкам, пишущим о Востоке. Особенно выраженным было его влияние на различные более поздние попытки соотнести греческие и восточные легенды. Друг Геродота Софокл процитировал историка почти буквально, утверждая, что мужчины и женщины в Египте выполняли совершенно разную работу, которая распределялась не так, как было принято у греков. Он также знал и о египетских мумиях.

Потом Геродот отплыл в Тир, где восхищался храмом Геракла (Баалмелкарта) с его «изумрудными» колоннами из стекла. Он узнал, что финикийцы изобрели алфавит, и услышал о странном ритуале обрезания, распространенном у некоторых народов Палестины и Сирии. Вавилония не произвела на него такого сильного впечатления, хотя в Вавилоне он посетил внушительные развалины храма Бела и услышал рассказ о золотом идоле Бела, который увез Ксеркс. Он слушал рассказы об известных царицах Семирамиде и Нитокрис. Религиозная проституция в честь Милитты (прозвище Иштар) сильно потрясла его, и его глаза увидели ужасный упадок когда-то богатой страны под бременем тяжелых налогов.

Геродот, «Отец истории», был также большим рассказчиком древности. Современные и древние критики слишком часто не обращали внимания на его часто повторяющуюся фразу «Так они говорят, но я им не верю». Они утверждают, что его «болтливость», которая для его читателей является самым замечательным качеством, уменьшает доверие к нему как историку. Год за годом новые открытия со времен Древнего Востока доказали, что ошибались критики, а не историк. Более того, Геродот знал то, что его последователи узнавали медленно, — один хороший рассказ о некоем человеке, хотя он и не существовал в реальной жизни, может лучше раскрыть для нас чужую психологию, чем большая коллекция скучных рутинных фактов.

Если за недавние годы произошло какое-то осознание этого важного принципа, то по-прежнему никак не находит признание то, что в этих «недостоверных» рассказах мы имеем доказательство самых выдающихся фактов во всемирной литературной истории. Легендарная история Греции содержит много рассказов с Востока. Поэты и драматурги последовали этому примеру. Как единое целое, это скорее истории о Востоке, рассказанные жителями Западной Европы, нежели настоящие восточные легенды. Именно Геродот первым предлагает читателю множество подлинных восточных историй и тем самым играет главную роль в передаче восточных легенд и небылиц на Запад и, в конечном счете, нам.

До персидского завоевания ионийские греки входили в Лидийскую империю, и анатолийские истории становились знакомыми. Несомненно, истории о Крезе, которые мы знаем лучше всего, не относятся к этому циклу, они являются хорошо известной выдумкой греков для доказательства того, что восточные деспоты всегда злые и глупые. Но рассказ о том, как царь Гигес оказался вынужденным основать новую династию, никогда не мог быть выдуман греком. Гнев жены Кандавла, когда она узнала, что ее муж показал ее нагой своему фавориту, ее требование, чтобы ни один мужчина, который увидел ее голой, не был оставлен в живых, точно соответствуют восточному восприятию неприличного обнажения.

Из анатолийского цикла мрачных историй происходит рассказ о смерти сына Креза Атиса. Получив предупреждение во сне о том, что Атису суждено быть убитым железным копьем, царь принял все меры предосторожности. В конце концов Атис уговорил своего отца позволить ему поохотиться на кабана с мисийского Олимпа. По несчастливой случайности он был убит своим лучшим другом Адрастом, сыном фригийского царя Гордия, которого Крез принял как беженца, и тот сам ритуально очистился от вины братоубийства. Лидийский царь не стал винить Адраста, он признал наконец, что человек не может избежать предначертанной ему судьбы, как учат боги.