набок. — Ни единого следа, ни одного волоска — ничего. Все, что есть, указывает только на Мэйв Венье.

— А темная фигура, которую мы с Кардинес видели в ночь убийства Першильд? Я же говорил: когда Лоуфорд шла к тебе доложиться, что передала старухе артефакт, за ней кто-то следил.

— Или шел мимо, — не согласился Ферд. — В городе полно туристов, в том числе и магов.

Грег вскинул голову.

— Их всех опросили?

— Их всех опросили, — эхом повторил сыскарь. — Сознавшихся нет. Как нет и доказательств, что тот, кого вы видели, следил именно за Инессой. Тем более больше он ни разу не объявлялся. — Ферд развел руками. — Так что у нас ничего нет.

В кабинете повисло молчание. Тяжелое, гнетущее.

Грег уставился в свой стакан с остатками недопитого спиртного, покрутил в пальцах. Пить не хотелось. После истории с Мэйв ему пока и смотреть на алкоголь было тошно.

Перестал гипнотизировать стакан, только когда Ферд заговорил снова:

—У Венье мог быть сообщник, начальник, подручный — кто угодно, второй. Но! У нас есть твердые, неопровержимые доказательства ее вины.

— И? — буркнул Грегори.

— И ни черта больше, — огрызнулся сыскарь. — Как ты сказал, любой сыскарь должен знать? Так вот любой сыскарь знает: собрали улики, нашли неопровержимые доказательства, взяли преступника — дело закрыто. Вопросы?

— Полно! — Грегори в запале дернул рукой, отчего чуть не расплескал содержимое своего стакана на брюки. Ферд посмотрел на него неодобрительно, но перебивать не стал. — Где гарантия того, что убийства прекратились? Что, если будет новый труп? — озвучил Грег то, что его волновало больше всего. Мэйв мертва, ей уже все равно, сделают ее крайней или нет, но как быть с тем, что маньяк на свободе?

Сыскарь же в ответ иронично изломил бровь и чуть улыбнулся.

— Хочешь сказать, что убийца может расслабиться, почувствовать себя безнаказанным и продолжить свое дело?

— Да, черт возьми!

Улыбка Ферда сделалась хищной.

— А вот на это я как раз и рассчитываю, — со значением произнес он и, подхватив со стола свой стакан, отсалютовал им Грегу. — Твое здоровье.

Грегори допил то, что держал в руках, залпом.

Когда он был еще маленьким, бабушка, та самая, из Прибрежья, любила говаривать, что главный его недостаток — считать себя самым умным.

Что ж, кажется, с тех пор ничего не изменилось.

Глава 37

За этот бесконечный день у Элинор не было и крошки во рту. Не хотелось. Да и проводить обед в компании, как всегда, жизнерадостной и болтливой Инессы — так себе удовольствие. Поэтому Эль сказалась, что не голодна, и вместо перерыва просто бродила по улице.

Можно было, конечно, и в одиночестве заскочить в какую-нибудь таверну, но аппетита не было, а перед глазами до сих пор упорно стоял образ Мэйв, висящей на крюке. От этого подташнивало.

Не то чтобы она привязалась к темной соседке или испытывала к ней какие-то теплые чувства. В данном случае Эль скорее сочувствовала Грегори, которому Мэйв была дорога. Тем не менее смерть — это всегда трагедия и всегда неправильно. А что ощущала Венье перед тем, как совершила прыжок с камня, послужившего ей ступенью, страшно было даже представить.

Совсем одна. В отчаянии. В месте, где по ее воле или же при ее участии, как считает Грег, умерли десятки ни в чем не повинных людей…

Представлять не хотелось, но все равно представлялось снова и снова.

Зачем, черт возьми? Столько загубленных жизней — зачем?

«Ты как?» — прилетело короткое послание от отца, уже наверняка оповещенного о том, что случилось в Приме.

«Все хорошо. Выпитня нет, я все тщательно проверила», — отчиталась Эль, присев на вовремя подвернувшуюся по пути скамейку.

«Я спросил: ТЫ как?» — естественно, не поверил в ее фальшивый оптимизм отец.

И Элинор на мгновение задумалась. Как она? Да что с ней будет-то?

«Такую дозу мертвой энергии я еще не получала, но это был интересный опыт», — отрапортовала затем, решив придерживаться делового тона.

«Ты молодец», — в последний раз ответил отец и замолчал.

А Эль еще несколько минут сидела в тени какого-то неизвестного ей южного дерева и, смаргивая слезы, вновь и вновь перечитывала эту короткую строчку.

Она молодец? Она восьмерка, черт ее дери. Не пятерка, не шестерка — восьмерка! Без преувеличения, самый сильный черный маг, находящийся в данный момент на южном побережье. И она — не справилась. Не почувствовала энергию смерти, которая могла оставаться на Мэйв еще некоторое время после убийств. Ничего не заподозрила…

Отец бы заметил… И Линден… Наверняка!

А Бриэлла Делси? Ведь тогда, на берегу, на ней тоже мог еще быть след от применения темной магии. Но Эль бегала вокруг нее кругами и переживала, вместо того чтобы собраться и подумать.

Могла ли Элинор вычислить Мэйв раньше, она не знала. Но чувство плохо проделанной работы не оставляло.

Она молодец? Да как бы не так!

В таком настроении Эль и вернулась вечером в общежитие. Инни, слава богам, помчалась на свидание к Ферду, и, по крайней мере, не пришлось делить с навязчивой соседкой дорогу домой.

А стоило войти в здание, по коридору которого явственно стелился аромат чего-то съестного и ужасно аппетитного, как голод взял свое. И Элинор, смирившись со своим слабоволием, поплелась на кухню — на запах.

— Деточка! — стоило ей появиться на пороге, всплеснула руками матушка Шерлиз, только что доставшая из духовки целый противень румяных умопомрачительно пахнущих пирожков. — Горе-то у нас какое!

Верно, они же вчера не виделись.

— Ужасное горе, — сдержанно согласилась Эль.

Ужасное горе, какое количество людей угробила их соседка, живущая буквально через стенку. Или помогла угробить. В любом случае перед смертью руки у Мэйв Венье были по локоть в крови.

— Присаживайся, милая, угощайся. — Матушка Шерлиз споро поставила на стол большое круглое блюдо и переложила туда пирожки. — А я вот, отпросилась сегодня у Даррена пораньше, чтобы вас дома хоть немного порадовать. Горе-то оно такое — на полный желудок переносится легче.

Все проблемы решаются через желудок? Интересная точка зрения, но Эль подозревала, что на ней такой метод вряд ли сработает.

Впрочем, и от пирожков отказаться была не в силах.

— М-м… С капустой! Очень вкусно, — похвалила она, откусив первый кусочек.

Матушка Шерлиз расплылась в польщенной улыбке.

—