управлять ситуацией, и это начинало тревожить её всё больше. Она спустилась в кухню, где Ханна уже хлопотала.

— Завтрак готов, госпожа, — сказала Ханна, укладывая свежий хлеб, сыр и фрукты на поднос. — Убедите его поесть. Он совсем истощён.

Лия лишь кивнула. Она понимала, что Элиэзэру нужны силы, но его апатия была пугающей. С тех пор как они потеряли ребёнка, он словно ушёл в себя, и ни слова, ни ласковые жесты не могли вытащить его из этой бездны.

Костя сидел за столом, уставившись в окно. Его лицо было осунувшимся, взгляд — пустым. Лия поставила поднос перед ним.

— Ешь, — мягко сказала она, присаживаясь напротив.

Он поднял глаза, но не взял ни куска.

— Спасибо, но я не голоден, — пробормотал он, отодвигая поднос.

— Ты не ел целый день. Если так продолжится, ты просто упадёшь, — строго ответила Лия, но её голос смягчился, когда она добавила: — Нам всем сейчас трудно, но ты нужен этим людям.

Костя посмотрел на неё, его лицо отразило смесь боли и усталости.

— Они хотят видеть не меня, а своего спасителя, — сказал он холодно. — Но я... я больше ничего не могу для них сделать.

Лия на мгновение замялась, но затем решилась:

— Они уже считают тебя больше, чем человеком. Ты стал для них символом надежды. Но ты ведь понимаешь, что если ты не выйдешь к ним, всё может превратиться в хаос. Людей становится всё больше, они теряют терпение.

Эти слова заставили его задуматься. Он провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть усталость и разочарование.

— И что мне сказать им? Что я устал? Что я больше не могу быть их спасителем? — с горечью спросил он.

Лия посмотрела на него внимательно, её взгляд был твёрдым.

— Ты можешь сказать то, что будет правдой. Что ты человек. Что тебе нужно время, чтобы восстановиться. Но если ты выйдешь к ним, они успокоятся. Им просто нужно видеть, что ты жив, что ты с ними.

Костя опустил голову, задумавшись над её словами. Он знал, что она права. Люди снаружи нуждались в нём, но он не чувствовал в себе сил дать им то, чего они ожидали.

— Ты права, — наконец произнёс он тихо. — Но как мне всё это вынести?

Лия накрыла его руку своей. Их отношения после трагедии стали холоднее, как будто между ними выросла стена, но в этот момент её жест был тёплым и искренним.

— Вместе, — прошептала она. — Мы справимся вместе.

Он посмотрел на неё и слабо кивнул. Это был первый шаг, но шаг в сторону жизни, а не от неё.

Ханна, стоявшая в дверях и наблюдавшая за ними, молча ушла, оставив их вдвоём.

После разговора за столом Лия осталась сидеть напротив Кости, наблюдая за его руками, которые теперь не выглядели такими уверенными, как прежде. Она пододвинула поднос чуть ближе.

— Попробуй хотя бы немного, Эли, — мягко сказала она, но голос её звучал настойчиво. — Я не могу смотреть, как ты угасаешь.

Он неохотно взял кусок хлеба и отломил маленький кусочек. Еда казалась ему безвкусной, но Лия смотрела на него с такой надеждой, что он заставил себя взять ещё.

— Помнишь, — вдруг сказала она, слегка улыбнувшись, — как ты первый раз почувствовал, как малыш шевелится?

Костя поднял на неё взгляд. Он замер, словно этот момент вернул его из мрака воспоминаний в что-то светлое.

— Конечно, помню, — ответил он тихо. — Ты тогда лежала на кровати, а я хотел просто проверить твой пульс. И вдруг...

— Ты подскочил так, будто это было чудо, — продолжила она, её голос наполнился теплотой. — А потом положил руку на живот и не убирал её, пока он не перестал двигаться.

— Это и было чудо, Лия, — сказал он, опустив голову. — До этого я словно позабыл, что такое счастье, пока не почувствовал это.

— Мы все так много пережили, — прошептала она, её взгляд устремился куда-то вдаль. — Но эти моменты, они всегда останутся с нами.

Некоторое время они молчали, погружённые в свои воспоминания. Но затем Лия заговорила снова.

— А как ты пел ему, помнишь? — её глаза наполнились светом, словно она снова видела ту сцену перед собой.

— Ты тогда смеялась надо мной, — усмехнулся Костя, вспоминая.

— Я не смеялась, — возразила она. — Просто удивилась, что ты знаешь колыбельные.

Он слегка улыбнулся, и это была первая настоящая улыбка за много дней.

— Я не знал их, — признался он. — Просто слова сами приходили. Как будто...

— Как будто ты уже знал, что будет нужно петь своему сыну, — закончила Лия за него, её голос дрогнул.

Костя кивнул. Его лицо снова стало серьёзным, но в глазах больше не было того ледяного отчуждения, что пугало Лию.

Она протянула руку через стол и коснулась его ладони.

— Мы можем помнить его не только через боль, Костя. У нас были моменты, когда мы были счастливы. И это то, что помогает мне держаться.

Костя посмотрел на неё и, наконец, чуть заметно кивнул. Он отломил ещё кусочек хлеба и положил в рот.

— Спасибо, Лия, — сказал он тихо. — За то, что ты здесь. За то, что напоминаешь мне, каково это — жить.

Она сжала его руку и ответила:

— Мы справимся, Костя. Мы должны. Ради него. Ради нас.

Тишина снова опустилась между ними, но теперь это была тишина, наполненная согласием и надеждой. Впервые за долгое время Костя почувствовал, что может выжить в этом мраке, если она будет рядом.

После завтрака парень всё же решил выйти к людям. Иначе это действительно могло перерости в проблему. Слова Ханума так же давили на него. Он понимал что эти люди если в скором времени не разойдутся. То ему и Лие будет нелегко. Как бы градоночальник не был обязан ему. Но он не сможет удержать всех бесов, которые сейчас направлены против его души. Что будет с ним, ему всё равно. Но вот Лия. Эта женщина сейчас единственное что удерживало его разум в сознании. Одевшись и приведя себя в порядок, Костя шагнул на крыльцо, и солнечный свет резанул глаза, заставив его слегка поморщиться. Лия стояла позади, поддерживая его взглядом, который был одновременно ободряющим и тревожным.

Двор перед