Боцман воспользовался ее замешательством, чтобы переменить тему на корабельные хлопоты. Она весь ужин только и делала, что ела, рассеянно улыбалась и пыталась понять, что будет дальше.

Когда по знаку капитана мужчины покинули каюту, Амар убрал со стола, но капитан не двигался с места. И Джованна тоже не могла встать. Она размякла от еды и вина, пережитое напряжение после схватки с пиратами и плена дало о себе знать. Она не могла шелохнуться, словно прикованная к стулу его тяжелым взглядом. И не могла никак посмотреть на него.

А он изучал ее овал лица, легкий румянец от вина, янтарные отблески от свечей в волосах. Он видел, что она устала, но не сломлена. Амар стоял за ее спиной, готовый отдать за нее жизнь, если он того потребует, или накинуть ей удавку на шею и убить, если он велит. Молчание между ними было тяжелым занавесом, который не желал открываться для финального акта драмы. Молчание уже было драмой.

– Я велел приготовить вашу каюту неделю назад, – по его знаку им подали еще вина.

Ее ресницы дрогнули, но она не пошевелилась.

– Я знал, что юношу поймают, но мне было любопытно, почему за беглого кондотьера назначена такая награда.

– И вы устроили это все… из простого любопытства?

– Я эксцентричен, вы меня еще плохо знаете, – она не видела, но могла представить его усмешку. – Было приятно вырвать добычу из рук неаполитанцев. Уверен, он уже мысленно потратил всю награду за вас… этот капитан. Чего я не ожидал, так это увидеть юношу, размахивающего мечом в рядах своих похитителей.

– Я сделала выбор, пираты или… Неаполь. Выбор вполне очевидный, не так ли?

Девушка наконец подняла на него взгляд. Он знал, что его лицо остается в тени, что она тщетно пытается разглядеть его. Зеленые глаза смотрели без страха, но капитан чувствовал, что пленница боится неизвестности.

– Возможно. Вы убили троих моих моряков. За это вас следовало бы наказать. Но я понимаю, что вы сражались за себя, а не за Неаполь или короля. И, когда я обнаружил, кто вы на самом деле, я понял почему. И почему так высока награда.

Пленница держалась с достоинством.

– Вы из благородной семьи, – заключил он. – Но ума не приложу, почему умирающий король Неаполя решил вдруг заключить в свои объятья именно вас.

– Не король.

Он кивнул. Да, конечно.

– У принца на вас какие-то права?

Она взвилась.

– Ни король, ни пират – никто на этом свете не имеет на меня никаких прав. Я сама по себе.

Она была возмущена, красива, опасна – сочетание, которое, безусловно, привлекало мужчин.

Он снова кивнул.

– Я отмел это предположение как невозможное. У принца довольно женщин, чтобы он забыл о вас, аппетит его наверняка тоже не пострадал. Возможно, вы всего лишь его каприз, очередной красивый предмет для коллекции. Может, принц желает наказать вас за некое оскорбление? Месть стоит больших денег.

– Он желает видеть меня, – она встала, подошла к окну и повернулась.

Синее платье оттеняло ее бледную кожу и рыжие волосы, на фоне красной портьеры она выделялась так ярко, что он на секунду представил ее на сцене театра. На виске и скуле багровым мазком отпечатался след от удара. Не его, слава богу.

– Он лишил меня семьи, свободы жить. Я превратилась в добычу.

– Добычу, которая все еще сопротивляется. Странный вид добычи, я бы сказал. Вы еще не у него во дворце, вы еще не перед ним.

– Значит, я права, вы отдадите меня ему?

Прислонившись к портьере, она закрыла глаза. Разглядывая ее, он вдруг понял, что она почти сломлена. Она устала убегать.

– Когда бросаешь вызов более сильному сопернику, надо быть готовым к поражению, – заметил он.

Когда капитан встал и подошел к ней, она невольно сжалась. Он давил на нее своим ростом, властью и походкой хищника.

– Что ж… мы разгадали почти все ваши тайны, Франческа. Кроме одной.

Он достал из кармана письмо и показал ей. Она узнала его: это было письмо без адресата. Значит, он залез в карман ее куртки…

– Откуда оно у вас?

Она молчала, не зная, что ответить.

Капитан был так близко, что стало невыносимо. В маске лицо пугало таинственностью, но и без нее внушало опасения. Он был красив, но суровой, жесткой красотой. А еще ей казалось, что он вот-вот набросится на нее и начнет бить.

– Я не стану вас пытать, – прочел он ее мысли.

– Мне его дал… один человек. Сказал, оно мне пригодится. Если я однажды попаду в беду.

Скупые слезы полились неожиданно, Джованна попыталась отвернуться, чтобы спрятать их, но капитан удержал ее за подбородок, чтобы знала: он видел ее слабой.

– Все хорошо, Франческа. Письмо попало по адресу. Смотрите.

Он сломал печать и развернул письмо. Оно было пустым.

Джованна смотрела на него с таким удивлением, что капитан засмеялся.

– Вы на «Голиафе», моем самом большом корабле. Вам совершенно ничего не угрожает. И если захотите, я отвезу вас в то место, про которое вам наверняка рассказали, когда передавали письмо.

– Кто вы? – теперь в ее влажном взгляде читалось удивление и даже смутная догадка.

– Морской Дьявол, – снова улыбнулся капитан. – Но вы можете звать меня Раулем.

– Хорошо. Хорошо… но ради бога, почему вы раньше не сказали, зачем пугали меня?

– Я должен был узнать вас. Вы хорошо держались. А теперь идите отдыхать, Франческа. Вам больше ничего не угрожает. Амар будет спать у вашей двери. Чтобы вы не волновались. Об остальном мы поговорим завтра. Идите спать.

– Да… да… конечно…

Но Джованна растерянно стояла, не двигаясь с места, улыбаясь и плача одновременно.

Капитан не торопил ее. Чем больше он на нее смотрел, тем сильнее сжималось от жалости сердце. Запуганная, брошенная, одинокая.

– Франческа…

Она подняла на него свой магнетический взгляд.

– У вас есть муж? Родные?

Боль на ее лице стала осязаемой, когда дернулись уголки чувственных губ, вздрогнули ресницы.

– Возможно, я могу вас вернуть к ним.

Она задумалась.

– Нет… Знаете… я хочу начать с чистого листа. Не хочу вспоминать. Думать. Если правда есть место, где я могу быть свободна и счастлива, то отвезите меня туда.

Кто-то причинил ей много боли, возможно, опустошил до дна, оставив шрамы даже на душе.

– Хорошо… Доброй ночи…

– Доброй ночи, капитан. И спасибо.

Еще некоторое время после ухода Франчески капитан смотрел на дверь, за которой она скрылась. Он не встречал еще таких женщин.