Пещера была вытянута неправильным овалом от входа влево —справа виднелась глухая стена. Иначе говоря, мы находились как бы на самомзюйд-осте рудника, в правом нижнем его краю. Прямо напротив входа чернел первыйшурф. Во втором ряду их было два; в третьем три; в четвёртом — четыре и такдалее.

Прыг-скок, прыг-скок. Помогая себе крыльями, я перескочилчерез четыре отверстия, двигаясь по прямой. Каждый бросок равнялся примернодесяти футам, то есть продвинулся я на сорок футов.

С каблука на носок? Что это может значить? Очевидно, поворотпод прямым углом.

Поскольку колодцы, через которые я перепрыгнул, всенаходились у края пещеры (правее их была уже стена), повернуть можно былотолько налево, что я и сделал.

Не на запад, на восток.

То есть как это? Считалка будто поправляла меня, говоря:нет-нет, ты ошибаешься. Поворачивайся к востоку, то есть направо.

Но ведь там ничего нет? Огонь факелов освещал сплошную,непроницаемую породу. Судя по следам от кирки, её в своё время обрабатывали —очевидно, чтобы убрать скос. Внизу валялись два продолговатых камня, одинпотолще, другой потоньше. Вероятно, это были куски породы, вынутой из какого-тошурфа. Но если так, почему они правильной, прямоугольной формы? Какому болванупришло в голову тратить время на то, чтоб обтёсывать бесполезные глыбы?

Ах, ах! — закудахтал я, испытав настоящее сатори, сиречьозарение души.

С клёкотом полетел я к моей питомице, схватил её клювом зарукав, стал дёргать.

— Что с тобой, Клара? — удивилась она. — Почему ты кричишь?Что стряслось?

Я стал перепрыгивать через колодцы, изображая «прыг-скок,прыг-скок, с каблука на носок», после чего поворачивался вправо, садился накамень побольше, на камень поменьше. Орал во всю глотку. Потом проделывал тотже маршрут снова, снова и снова.

— Хватит валять дурака, Эпин! — рассердился штурман. — Вашпопугай рехнулся. Перестаньте на него пялиться! Лучше помогите привязать канат!

— Постойте-ка… Что это там, у стены?

Летиция подошла к камням, потрогала рукой их обтёсанныеграни.

— Логан, идите сюда! Смотрите, этот кусок базальта похож набрусок для точки! А этот, тонкий, на оселок!

Ну слава Будде, наконец-то сообразила!

— С оселка на брусок, — пробормотала она, нагибаясь. — Чтоэто может значить?

Соображай, соображай! Я бы тебе показал, но задача мне непод силу.

Девочка стала на меньший прямоугольник, и он едва заметноопустился. Нажала ногой на второй — что-то заскрипело, ухнуло. Часть стены,казавшаяся сплошным массивом, со скрежетом отползла в сторону. Открылся лаз.Этот механизм был устроен по тому же принципу, что и выдвигающийся козырёк, чтоотодвигал водопад.

— Ийя!!! — пронзительно завизжал Гарри. — Чутьё никогда меняне подводит! Я знал, Эпин, вы — тот человек, который мне нужен! Пустите, япервый!

Он ринулся вперёд, схватив ближайший факел. Я обогнал ирландца— мне тоже хотелось поскорей увидеть сокровище.

Пурпурные сполохи запрыгали по бугристому своду ещё однойпещеры. Она была гораздо меньше первой и показалась мне странной. Стена, сквозькоторую мы проникли, отличалась от остальных. Она была ровной и явнорукотворной, сложенной из грубо вытесанных камней. Довольно скоро я сообразил,что испанские строители намеренно отгородили эту часть спрятанного в горедупла, чтобы скрыть настоящую шахту — все колодцы, расположенные в первомотсеке рудника, были обманными. С внешней стороны хитроумные строители придалистене тайного рудника естественный вид, а изнутри этого делать не стали, ибомаскировать выход не имело смысла.

— Но здесь пусто! Ничего нет!!! — заревел Логан.

Он метался, размахивал факелом, и совсем не смотрел подноги. Просто чудом не свалился в квадратное отверстие, выдолбленное прямопосередине пещеры. Колодец был шириной футов в семь, укреплён добротнымбордюром. Я-то сразу заметил эту шахту и попробовал в неё заглянуть, но жерлозияло непроницаемой чернотой.

Ирландец опять кричал. Сначала чертыхался из-за того, чточуть не сверзся в дыру; потом ликовал, громогласно выражая уверенность, чтосокровище находится именно здесь. Этот шумный человек был весьма утомителен,особенно если учесть, что каждый его вопль отдавался многократным эхом.

Моя питомица вела себя гораздо сдержанней и разумней. Безлишних слов она стала носить из большой пещеры факелы, расставляя их попериметру. Обнаружилось, что в углу сложены кирки и лопаты, стоят лампы и дажеесть бочка с маслом, которое за несколько десятилетий не утратило своейгорючести. Мы зажгли фонари, и в руднике стало совсем светло.

Пока кладоискатели перетаскивали подъёмник, я попробовалпроникнуть в колодец. Увы, он был недостаточно широк. Я не умею спускатьсявертикально, мне необходимо хотя бы минимальное пространство, чтобы двигатьсявниз по спирали, но простора для манёвра оказалось недостаточно. Пришлосьждать, пока они наладят устройство.

Сначала опустили одно сиденье, прикрутив к нему лампу. Шагворота соответствовал двум футам. Летиция повернула рычаг сорок пять раз,прежде чем снизу донёсся глухой стук. Мы со штурманом жадно смотрели вниз.

Ничего кроме стенок, по которым покачивались тени, видно небыло.

— Вытягивайте обратно! Буду спускаться! — Гаррипританцовывал от нетерпения. — Совершенно ясно, что Пратт спрятал сокровище вшахте! Там наверняка вбок уходит штрек, из которого когда-то добывали серебро.Крутите живей, Эпин, чёрт бы вас побрал!

Он сорвал с себя платье и остался в одних панталонах. Хотя впещере было довольно холодно, безволосая грудь Логана блестела от пота. Саблюон со звоном швырнул на пол.

— Неужели… Господи, неужели… — всё повторял ирландец, товсхлипывая, то смеясь. — Ах, Эпин, мой славный Эпин, мы с вами богачи!

А я думал: пожалуй, самое сильное ощущение — не самосчастье, а его предчувствие. Неважно, что именно делает нас счастливыми. Кого —богатство, кого — любовь, кого — победа или открытие. Потом, конечно, окажется,что плод не без червоточины, а горизонт отодвинулся и снова недосягаем, но мигприближения к счастью неомрачим ничем.

— Помните, друг мой, я вам доверился! — донеслось уже изшахты, когда Летиция начала опускать ирландца. — Нет хуже греха, чем предатьтоварища!