— Сразу видно, что вы ничего не смыслите в рудном деле. Отшахты в разных направлениях ведут квершлаги, горизонтальные уровни, до встречис жилой. А потом ещё штреки вдоль месторождения. Так что места внизудостаточно. Однако должны были остаться какие-то следы! Я спускал фонарь наверёвке во все дыры, но ничего не заметил! Ума не приложу, куда чёртов Праттмог запихнуть клад! Видно, придётся лазить в каждую яму и простукивать стены.Ничего, времени у нас довольно. Дезэссар высадится на берег не раньше, чемполнолуние позволит «Ласточке» войти в лагуну.

Насчёт времени ты, братец, ошибаешься, подумал я, вспомнив,что Чёрная Королева и её головорезы завтра проснутся — и вряд ли в радужномнастроении. О том же, вероятно, подумала моя питомица.

— Вы говорили, что рассчитываете на мою сообразительность.Быть может, капитан Пратт делал какие-то намёки? Или оставил ключ? Исследоватьшестьдесят четыре колодца, особенно если среди них есть глубокие, это работа нена два дня. Тут и недели не хватит. Да и как мы будем спускаться?

— Вот здесь, рядом с факелами, Пратт оставил подъёмноеустройство. — Логан вытащил дубовые козлы с воротом-перекладиной, к которойкрепилась рукоять. Показал крепкий канат и прицепленное к нему сиденье. — Этуштуковину изготовил плотник с «Бешеного», на все руки мастер, царство емунебесное. Вообще-то, чтоб справиться с подъёмником, потребны двое: один садитсяна доску, другой остаётся наверху и крутит рычаг. Не представляю, как Праттуправлялся в одиночку. Наверное, сначала спускал груз, потом себя, а вытягивалобратно одной силой рук. Говорю вам, это был настоящий атлант…

Я закричал: осторожно, осторожно, ловушка! Но девочка и самасообразила.

— Постойте-ка, — перебила она штурмана. — Вы что же,думаете, что один из нас будет лазить в шахты, а второй оставаться наверху? Икак же, позвольте узнать, вы предполагаете распределить роли?

Логан обезоруживающе улыбнулся.

— В том-то и штука. Я же говорил: вы — единственный человекна всём корабле, от которого я не жду удара в спину. Никому другому я своюжизнь не доверил бы. Спускаться буду я. С моей раненой рукой я всё равно несмог бы крутить ворот. Так что в вашей воле взять, да и перерезать канат, чтобыстарина Гарри бухнулся вниз и свернул себе шею.

Даже я при всей своей подозрительности успокоился. Летицияже, по-моему, была даже тронута такой доверчивостью.

— А что насчёт подсказки? — спросила она. — Неужто Пратт низвуком не обмолвился о тайнике? Неужто вы его прикончили, ничего не выведав? Вэто трудно поверить.

Горькая обида — уж не знаю, истинная или притворная —звучала в голосе штурмана, когда он ответил:

— Хорошего вы мнения обо мне! Вы же знаете, Эпин: я человекс принципами. Никогда не стал бы убивать товарища из-за золота! Тем более, покане узнал, где оно спрятано… — Кажется, Гарри действительно был оскорблён —сомнением в остроте его ума. — Всё произошло иначе. Мы плыли вдвоём по морю,сбежав от взбунтовавшейся команды. Джереми рассказал мне про свой договор сЧёрной Королевой. А я стал уговаривать его не совершать ужасную глупость. Разуж так сложилось, отчего бы нам не забрать сокровища Сан-Диего себе? Никтокроме нас двоих не знает, где оно. Всё будет шито-крыто. Я говорил емуочевидные, здравые вещи. Но Пратт был сумасшедшим. «Я не пират, я слуга своегокороля!» Схватил меня за горло своими железными ручищами и стал душить. Он убилбы меня, если б я, защищаясь, не всадил ему в бок нож. Это было не нападение, аоборона, клянусь девой Марией! Я не святотатец, я не стал бы разбрасыватьсяподобными клятвами. Тем более, Джереми от этого удара не умер. То есть умер, ноне сразу. Когда он разжал свои клешни и повалился на бок, я перевязал его, япоил его водой. Боже, как я умолял Пратта покаяться перед смертью и не уноситьс собой в могилу тайну сокровища! Но он ничего мне не сказал… По правде говоря,он меня, скорее всего и не слышал, потому что до самой кончины был безсознания. К вечеру он испустил дух, и я, помолившись, кинул тело за борт…

— Значит, он был без чувств? Молчал?

— Нет, он бредил. Пратт всё время повторял одно и то же,будто болван с заводным механизмом. Я видал такую куклу в Ливорно: она могласто раз подряд произнести «бонджорно, синьори». Вот и Джереми бубнил, бубнилкакую-то ерунду. Я думал, с ума от него сойду.

— Что же он повторял?

— Детскую считалку. Сначала громко, потом тише, под конецшёпотом. Так и помер с дурацким стишком на устах.

— Что за считалка?

— Обычная, в Англии её все дети знают:

Прыг-скок, прыг-скок

С каблука на носок,

Не на запад, на восток,

С оселка на брусок.

Прыг-скок, прыг-скок

И башкой в потолок.

— Да, я помню её по пансиону, — кивнула Летиция.

— Вы учились в пансионе? Где?

— Неважно. Только там в считалке немного иначе: «Не назапад, на восток, да с бруска на оселок». Ведь когда точат нож, сначалапользуются бруском, а уж потом доводят лезвие на оселке. Вы перепутали.

Гарри возразил:

— Вы думаете, я не знаю, как точат клинки? Но Джеремиповторял именно так: «С оселка на брусок». Его голос намертво засел у меня впамяти… Ну что, приступим? Время-то идёт. Предлагаю сосредоточиться не нашурфах, а на шахтах. Их тут всего одиннадцать. Пратту было бы удобнееповорачиваться в колодцах, которые пошире.

Они стали устанавливать подъёмник над шахтой, что была ближевсего ко входу. Я же размышлял про стишок.

С чего бы старому морскому волку в свой последний частвердить детскую считалку? Может быть, перед смертью непостижимые видениягаснущего сознания унесли его назад в детство? Однако я неплохо знаю людейэтого склада. Их душа от грубой, жестокой жизни так черствеет, что не сохраняетв себе никаких чувствительных воспоминаний. Если в померкшем мозгу НевезучегоКорсара и метались какие-нибудь картины, они могли быть связаны только с одним:с колоссальным сокровищем, которое Фортуна подбросила ему — и тут же отобрала.

В особенности не давала мне покоя строчка стишка, зачем-тоискажённая вопреки всякой логике.

Тут таилась загадка, причём не особенно сложная. У Пратта нехватило бы ни времени, ни изощрённости ума придумать что-то заковыристое.

Мысли, мой рассудок, мысли!

От возбуждения я запрыгал на месте. Это и стало первымтолчком к решению задачи. Прыг-скок? А что если…