– Ты же не сошёл с ума? Скажи, что нет…

Северов потянулся ко мне дрожащими пальцами, недоверчиво погладил скулу, очертил брови, провёл по носу, задержавшись на миг на его кончике, скользнул на губы, почти невесомо прошёлся по подбородку и замер в ямочке между ключицами.

– Теперь уже не уверен, – прохрипел он, а мне понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить, о чём я его спрашивала. Губы сами сложились в радостную улыбку, когда в кофейных глазах растерянность постепенно сменилась счастливым узнаванием. Сердце бухало как ненормальное, почти оглушая меня своим грохотом.

– Ёлка, – громкий шёпот за моей спиной на секунду вырвал из эйфории. – Ты уверена, что…

– Уйди, – я даже не глянула на Зверёныша, потому что не было сил оторваться от глаз напротив.

– Уйди, – послушно повторил за мной Арсений и вдруг рассмеялся, откинув голову назад, а я немедленно прилипла взглядом к его горлу, к кадыку, который двигался под туго натянутой кожей, и тут же вспомнились все сны, терзавшие меня последний месяц, а рот наполнился вязкой слюной. – Уйди, зараза.

– Ты в себе? – Зверь с самоубийственным упрямством отказывался оставлять нас наедине, но Северов не разозлился, как это было минуту назад, а только внимательно посмотрел на мальчишку и почти спокойным, разве что немного усталым голосом произнёс:

– Я с тобой потом разберусь. А прямо сейчас исчезни, будь человеком!

– А что сразу разберусь-то? – недовольно проворчал Зверь, не упуская возможности оставить за собой последнее слово. – И я, между прочим, не слышал, чтобы Ёлка…

Я оглянулась через плечо, почувствовав себя осиротевшей уже от того, что была вынуждена отвести взгляд от Севера, и прошептала:

– Пожалуйста.

Негромко скрипнула дверь, и в тот же миг Арсений меня порывисто обнял, уткнулся лицом в основание шеи и громко втянул в себя воздух, будто впитывая мой запах.

На минуту меня захлестнула паника. Я же потная, грязная с дороги. И платье мне велико, а волосы вообще на птичье гнездо похожи. И палёным, наверное, до сих пор воняют…

Проклятье, о чём я только думаю!

Разве об этом надо думать, когда он смотрит так жарко, когда пальцами рисует на коже загадочные иероглифы и дышит, дышит, снова дышит мной… И прожигая насквозь расширившимися на всю радужку зрачками, медленно-медленно слизывает запах моего тела со своих губ…

В мозгу ядерным грибом взрываются все мысли, оставляя за собой лишь одно желание: двумя руками обвить сильную шею, прижаться к ней носом в ответной ласке и, не зная, куда деться от внезапно накатившего смущения, пролепетать:

– У меня новая причёска.

И не успела я закончить предложение, как Северов сгрёб в тугие горсти волосы на моём затылке и несильно потянул вниз, заставляя меня откинуть голову назад.

– Причёска? Чуть больше суток я живу в уверенности, что ты мертва, – прохрипел он и прикрыл глаза, словно держать их открытыми вдруг стало неимоверно сложно. – Дай мне минутку, чтобы привыкнуть к тому, что ты здесь, а потом мы обо всём поговорим. Давно надо было…

Он вдруг пошатнулся, негромко выругавшись, и я поспешила поддержать его, обняв за талию.

– Прости, я слегка не в форме… – извиняющимся тоном.

– С ума сошёл, – проворчала я и, пользуясь тем, что Арсений не смотрит, поплевала через левое плечо и три раза стукнула себе по голове. Чем чёрт не шутит!

С того момента, как мы вошли в комнату, парень стал ещё бледнее. Поэтому целую минуту мы потратили на то, чтобы добраться до дивана, где Северов упал на подушку. Видимо, закончилось действие адреналина, который выпрыснуло в его кровь, когда Зверь вошёл в комнату. Не забыть бы узнать причины такой неадекватной реакции… И откуда пришли известия о моей смерти.

– Побудешь со мной?.. Голова кружится.

Я дотронулась до раскалённого лба.

– Так хорошо, – он повернул голову, прижавшись щекой к моей ладони. – Не уходи…

– Не уйду, – пообещала я, устраиваясь на диване рядом с ним и следя за тем, как трепещут ресницы, длинные-длинные. Почему-то раньше я не замечала, что у него такие замечательные ресницы.

– Сень, ты спишь? – позвала минут пять спустя. Нельзя же вот так просто лежать, надо что-то делать. Надо бежать куда-то, не знаю…

– М-м-м… Я говорил, что мне ужасно нравится, как ты звучишь, произнося моя имя? – пробормотал он сквозь сон и коснулся губами центра моей ладони.

Смотри-ка, на ногах едва стоит, а по-прежнему дамский угодник. Я улыбнулась, чувствуя, как приятно покалывает кожу в месте поцелуя. Не удержалась и опустила руку на его шею. И вздрогнула от того, какой он горячий.

– Ты жаропонижающее принял? – я прижалась губами к его лбу, чтобы на глаз определить, насколько высокая температура, и едва не обожглась. – Север!

– Принял, – он приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на меня. – Прямо перед твоим приходом… Вот я поправлюсь, и мы ещё раз сыграем в медсестру и смертельно больного человека. Только по моим правилам, ладно? – Игриво приподнял бровь и выдохнул: – Меня даже сейчас эта идея… жуть до чего вдохновляет. Хотя ещё полчаса назад я был уверен, что никакая идея не сможет поднять мне настроение.

– Не смешно! – я слегка осипла от смущения, а он ответил самым серьёзным тоном, который абсолютно не вязался с дурашливым заявлением:

– Птичка моя, я такими вещами никогда не шучу.

Похлопал по свободному месту справа от себя и попросил:

– Иди сюда.

Без лишних споров и смущённых возражений я вытянулась рядом – как же всё-таки хорошо! – положила руку на размеренно вздымающуюся грудь и тихонько спросила:

– Что с тобой, Сень? Я так испугалась, когда этот дурак сказал, что ты умираешь, потому что у тебя дикая хворь…

– М? Ну, ты же сама сказала, что дурак, – рассеянно погладил меня по голове. – Кто такой, кстати? По ушам надаю…

– Северов! – я возмущённо хлопнула его по плечу. – Прекращай эти шуточки. Просто скажи мне, чем ты болен.

Арсений поймал мои ладони, прижав их одной рукой к своей груди и, громко выдохнув, признался:

– Понятия не имею. Единственное, что я знаю точно, так это то, что это и близко не дикая хворь.

Я помолчала, пока парень скажет что-то ещё, и, не дождавшись продолжения, пробормотала:

– И откуда такая уверенность?

– Знаешь, почему Зверь ушёл, оставив тебя со мной наедине, ни на секунду не усомнившись в том, что я не безумец?

– Почему?

– Потому что он один из тех немногих, кто знает правду. Ты её тоже знаешь, кстати, – Северов бросил на меня короткий насмешливый взгляд и, прижавшись губами к моему уху, прошептал: – Я дикий человек из диких лесов, птичка. Помнишь сказку? – дождался, пока я кивну, и продолжил: – Нам эта болезнь не страшна. Разве ты не знала?