Бялявский Кешка, Яницкий Артём, Никитин Денис, Юрочкина Настя, Синицын Тимофей, Фёдор Стержнев, Зимовская Нина, Женька Трофимов, Котов Роман, Светочка Муравьёва, Николай Смирнов и Сашко Кац. Вот они, двенадцать столпов маленького сообщества «Детский корпус». Старшему из них было почти девятнадцать, младшей недавно исполнилось тринадцать лет.

Как организовать кампанию, направленную на то, чтобы вытеснить одно из имён из списка, девятилетний мужчина по имени Арсений Северов не знал. Но начать решил с малого: изучить весь Корпус вдоль и поперёк, каждое его здание, подвалы и чердаки, закрытые зоны и открытые полигоны. И уже в процессе изучения познакомиться с местными жителями.

Если бы Арсению тогда сказали, что именно эта его идея приведёт к тому, что он познакомится с женщиной, которая перевернёт весь его мир, он бы, наверное, сбежал из Корпуса, наплевав на гордое звание «мужчина». Но рядом не было никого, кто обладал бы даром предвидения, поэтому в одно пасмурное утро, улизнув от охотников за подопытными образцами, хмурый, как небо, Арсений Северов прибрёл к побитому ржавчиной, когда-то зелёному вагончику, в котором жила гроза всего Корпуса, женщина без возраста, Просто Полина Ивановна.

Она сидела на провалившемся от старости пороге и курила тонкую коричневую сигарету, пуская в небо серые кольца ароматного дыма. Арсений потоптался у белой черты, вдоль которой кривыми красными буквами шла надпись «Не входить – убьёт!», а затем утёр локтем залитое дождём лицо и решительно шагнул вперёд.

– Ты смотри-ка, – пробормотала женщина, не глядя в сторону мальчишки и непонятно к кому обращаясь. – Маленький, а не боится.

Арсений до боли сжал кулаки и покраснел. Высказывания, в которых так или иначе говорилось о его росте, он воспринимал крайне болезненно, так как был ниже всех своих ровесников почти на голову (уже год спустя он смеялся над своими комплексами, так как за одно лето он догнал и обогнал всех тех, кто обзывал его карликом и мелюзгой).

– Я не маленький! – выпалил он, раздумывая, по-мужски ли будет вступить в драку с пожилой дамой, пусть и вооружённой двустволкой. – И потом, настоящий мужчина ничего не боится!

Полина Ивановна рассмеялась неожиданно звонким, совсем молодым смехом, а Арсений прилип взглядом к миниатюрной шляпке, непонятно каким образом державшейся за рыжие волосы.

– Ничего, говоришь? – отсмеявшись, уточнила женщина, и мальчику ничего не оставалось, как кивнуть. – Тогда иди сюда, настоящий мужчина. Хорошая работа тебя тоже не должна испугать.

Наверное, Полина Ивановна была тайным и очень сильным гипнотизёром или распылила что-то, лишающее воли, в воздухе вокруг своего вагончика. Ничто другое не смогло бы объяснить, почему Арсений покорно и беспрекословно пошёл вслед за женщиной, а, увидев фронт предстоящих работ, не удрал. Любой мальчишка девяти лет от роду сбежал бы, не задумываясь. И никакая двустволка его не испугала бы.

Работать предстояло с сопливым младенцем лет четырёх, чумазым, в светло-голубом шерстяном платье. Младенец стоял на стуле, вплотную придвинутом к высокой кухонной стойке, по локоть запустив руку в трёхлитровую банку с вишнёвым вареньем.

– Ах, ты ж! – Полина Ивановна всплеснула руками и бросилась к ребёнку. – Ну, ни на секунду одну оставить нельзя! Шило у тебя что ли в одном месте?

– Я больше не буду, – преданно глядя ярко-синими глазами, пообещала девочка и, зажмурившись, провела языком от запястья до локтевого сгиба, мурлыкнув от удовольствия.

– Не будет она… – проворчала Полина Ивановна, переставляя банку на верхнюю полку. – Опять извазюкалась вся… Горе моё… Надо было тебе что-нибудь тёмненькое раздобыть. Вот свяжу тебе платье чёрное или серое. Будешь как ворона.

– Не хочу как ворона! – и без того большие глаза стали ещё больше, вмиг наполнившись слезами.

– А как кто хочешь? – Полина Ивановна наклонилась, чтобы вытереть розовый от варенья нос, и девочка, ни на минуту не задумываясь, ответила:

– Как воробей. Воробьи смешные.

Женщина хмыкнула и через плечо посмотрела на Арсения, жестом подзывая его к себе:

– Значит так, голубь мой ясный, берёшь вот этого воробья и глаз с него до завтрашнего утра не спускаешь, – и мягче, словно извиняясь: – Я её, понимаешь ли, одну оставить никак не могу, а мне надо срочно уехать.

– Уехать? – у мальчишки от удивления едва глаза на лоб не полезли. – Отсюда? А разве можно?

Он-то был уверен, что выход из Детского корпуса заказан всем и каждому. Ну, если только твой дядя не шпион свободного народа.

– Можно, если осторожно… – ответила женщина и вдруг подозрительно сощурилась. – А ты чего так обрадовался-то, а? За стену хочешь?

Арсений небрежно пожал плечами. Что он там не видел, за стеной? Его единственная нечаянная самоволка – мальчика потеряли во время очередного марш-броска и, посчитав убитым, не стали искать – закончилась чужой смертью и неожиданным взрослением. Да и дядя велел сидеть в Корпусе до дальнейших распоряжений. С другой стороны, кто осведомлён – тот вооружён. Поэтому Арсений как можно более равнодушным голосом ответил, стараясь не встречаться с проницательной женщиной взглядом:

– Да так… Интересно было бы узнать. На всякий случай…

– Интересно ему, – Полина Ивановна вручила парню сумку с какими-то детскими вещами и пробормотала:

– Не заработал ты ещё на хорошие знания… Ну, что стоишь? Бери Ляльку и мотай отсюда.

– К-какую ляльку?

– Вот эту вот, – Полина Ивановна осторожно подтолкнула к нему того самого липкого младенца. – Других тут нет, хвала небесам. И это… Её никто не должен видеть.

Удивлённо моргнув, Арсений перевёл взгляд с перепачканной мордочки на «стрекозьи» очки на лице женщины.

– А почему нельзя? Может, тогда мы здесь останемся? – такой шанс всё здесь изучить вряд ли ещё представится! – Где я её в общаге спрячу?

– Не знаю, где, – ответила Полина Ивановна. – Только уж как-нибудь спрячь. А здесь вам нельзя оставаться…

Женщина почему-то посмотрела в сторону кровати на высоких металлических ножках, нахмурилась так, словно у неё что-то заболело, и задумчиво пробормотала:

– Уж точно не сейчас, пока она в таком состоянии…

Северов снова бросил взгляд на девчонку. Что не так с её состоянием? Разве что физиономия в варенье, ну, так это же можно и отмыть. Наверное.

То, как девчонка посмотрела на него, перевернуло всё внутри Арсения с ног на голову и обратно. На него никто так не смотрел. Никогда. Ну, разве что, может, мама, но этого мальчик не помнил. Он вообще мало что помнил о той своей прежней жизни. Теперь же под ярким взглядом синих глаз давно и, казалось бы, навсегда забытые чувства почти болезненно ворочались в груди.

– Что уставилась? – грубовато спросил он, растерянный из-за эмоций, зарождающихся под этим взглядом.

– Ты красивый, – ответила она голосом, полным искреннего восторга и, улыбнувшись, доверчиво вложила свою ладонь в протянутую руку. – Красивее, чем тётя Поля.