от себя немало прибавил. Не пожелали они мириться, однако согласились на переговоры, послов своих прислали.

Сообщение владыки не содержало ничего неожиданного. Иоанн понял лишь, что братья неспроста стояли под Новгородом, чего-то выжидали и тянули время. Скорее всего пытались склонить новгородцев к союзу, уговаривали впустить их в неприступную новгородскую крепость. Стало быть, не очень-то хорошо знали о происшедших там событиях, коли столь решительно и опрометчиво поднялись с мест. Или всё ещё на что-то надеялись? Что ответят им бывшие вольные граждане, а ныне его подданные? Иоанн надеялся узнать это ненамного позже самих братьев, ибо регулярно получал донесения от наместников о всех делах новгородских.

— У братьев твоих много на тебя обид накопилось, сын мой, — продолжал тем временем Вассиан, — но, думаю, послы его лучше тебе об этом доложат.

В низком поклоне предстал перед Иоанном князь Пётр Никитич Оболенский, переглянувшийся предварительно с братом. Видно, они загодя решили, кто из них будет докладывать первым. Разогнувшись и переминаясь с ноги на ногу, явно волнуясь, боярин заговорил:

— Обиделись, государь, братья твои на то, что ты отчину покойного вашего брата Юрия не всю им поделил, большую часть себе забрал, что взял также себе города и волости матери вашей, Переславль и Радонеж, владеешь ими и братьям части не даёшь...

Иоанн недовольно поморщился, он уже не в первый раз слышал эти претензии на владения покойного Юрия, теперь вот прибавились споры и за матушкины земли. Он хотел сразу возразить, но сдержался, решил дослушать.

— А ещё, государь, обидел ты моего господина Андрея Большого тем, что дал великое княжение сыну своему, а не ему, следующему по тебе брату, а такого испокон веку не бывало!

Тут уж Иоанн не сдержался, пришёл в ярость.

— Вот он чего захотел!!! — вскричал он. — Куда замахнулся?! И ты это слышал, владыка? И ты смолчал?

— Нет, я не молчал, — спокойно ответил старец, оставаясь сидеть на стуле и опираясь руками на свой массивный, позлащённый сверху апостольский жезл, — да разве ж вам нужен чужой опыт?

Мудрый Вассиан замолк, низко склонив голову, не желая раздувать словами гнев великого князя. А тот действительно рассерчал не на шутку:

— Стало быть, мой брат Андрей захотел на моё место, государем сделаться! Я ведь предчувствовал это! Потому заранее сына своего преемником назначил, чтоб привыкли люди к его царствованию, чтоб новая междоусобная война землю нашу не поглотила...

Иоанн обернулся и пристально глянул на застывшего в полупоклоне Оболенского:

— Да с чего это вы взяли, будто испокон веку не бывало, чтобы на Руси княжение передавалось от отца к сыну, и что переходило оно лишь старшим в роду? Да наш же отец московское княжение взял мимо дядьёв своих! Разве забыли вы об этом? Ещё князь Мстислав повелел так поступать, и отчину свою он сыну передал, а не брату, и я великое княжение сыну своему даю, и более о том речи быть не должно, и никаких переговоров вести я об этом не собираюсь. А про земли матери передай братьям, что хоть она и старица, да пока сама ими владеет и отдаст их кому пожелает, я же лишь управляю волостями её. И почему они, у матери не спросив, на меня гневаются?

Ещё накануне Иоанн решил, что ради мира надо уступить братьям. Он надумал предложить честолюбивому Андрею города Калугу и Алексин и удовлетворить этим хотя бы одного из братьев, видимо, зачинщика. Если их союз распадётся, главное дело будет сделано. Но Оболенским говорить ничего не стал, решил, что лучше это сделают тайно его бояре Образец и Тучка. 27 апреля 1480 года вновь, в третий раз, государевы послы отправились к братьям. Они застали их уже в Великих Луках. И на этот раз те отвергли перемирие, желая получить большего, чем предлагал им Иоанн. Они и не скрывали, что послали гонца к Казимиру с предложением принять их на службу и ждали от него ответа. С тем великокняжеское посольство и возвратилось в Москву.

Теперь Иоанн принял отказ братьев от примирения гораздо спокойнее. Из Новгорода от своего наместника князя Василия Фёдоровича Шуйского он получил сообщение, что братья действительно стояли под его стенами и просили впустить их в крепость, но им было отказано. Они пытались слать воззвания своим сторонникам, но большинство из них уже были арестованы и казнены, либо высланы. Если кто и остался в живых, тот хранил молчание. Правда, стража перехватила одно безымянное ответное послание братьям, в котором говорилось, что они явились слишком поздно. Шуйский даже не стал его изымать, сам повелел доставить по назначению.

С полным триумфом вернулся и посол из Крыма Иван Звенец. Он заключил союз с ханом Менгли-Гиреем, который подписал грамоту с обещанием быть во всём союзником государя всея Русии. Особенно пришлась по душе хану тайная грамота с золотой печатью. Кто более, чем он, дважды изгонявшийся с престола, мог оценить обещание надёжного убежища в случае очередной неудачи? К тому же видел: Иоанн не обижает принятых к нему на службу знатных татар, содержит их в почёте и довольствии. В ответной грамоте Менгли-Гирей обещал вместе воевать и мириться, иметь общих друзей и врагов, наблюдать все движения Ахмата и Литвы, тайно или явно мешать их замыслам, словом, действовать во всём заедино. Теперь покоя Казимиру Литовскому не видать! А значит, можно быть более твёрдым с мятежными братьями. И великий князь решил более никаких переговоров с ними не вести, положившись в этом деле на Господа и Пречистую Его Мать.

Однако бережёного Бог бережёт, и Иоанн отправил к Казимиру малое посольство с тем, чтобы осторожно предупредить: не принимай мятежников, чтобы избежать осложнений с Москвой. А для большей убедительности послам было велено проболтаться о заключении мирного договора меж великим князем Московским и крымским ханом. Возможно, это возымело своё действие, а может быть, сказалось нежелание Казимира взваливать на себя огромные расходы по содержанию немалого числа русичей, прибывших к нему без своих уделов, которые если и можно было взять, то только войной. Как бы там ни было, но король отказался принять мятежников, выделив лишь для проживания их семьям захудалый городок Витебск.

Известие это было радостным для великого князя. Теперь, без посторонней поддержки, братья становились для него не опасны.

В это самое время, сразу же после заключения тайного договора о дружбе с Крымом, в Москву прибыло посольство от хана Ахмата из Большой Орды. Как всегда шумное,