приговор был на этот раз изложен точнее и отчасти изменен. Большая точность была внесена в наказания, а именно установлена в них градация: а) смертная казнь, б) ссылка на каторгу (т. е. в гребцы на галеры) с предварительным наказанием кнутом и с запятнанием, в) ссылка в Сибирь в дальние города на пашню также с предварительным наказанием кнутом и запятнанием. К смерти были приговорены 42 человека — наиболее видные участники движения, имена которых часто мелькали на предыдущих розысках, в том числе известный составитель стрелецкой челобитной, поданной под Воскресенским монастырем, с обвинениями против Лефорта и с изложением стрелецких отягощений — Васька Зорин, далее Васька Игнатьев, Артюшка Же-мель, Федулейко Батей и др. Против имени Васьки Зорина в списке приговоренных читаем на полях слова: «а отмечен он на колесо» — отмечен, очевидно, самим Петром, усилившим наказание. В той же группе приговоренных к смерти 9 февраля 1700 г., кроме стрельцов, значится известный нам клушинский дьячок Костька Сухарев, встретивший мятежных стрельцов на дороге к Москве, описавший им страх в столице, вызванный их движением, и уговаривавший продолжать туда путь. К ссылке на каторгу приговорено было 16 человек[526], среди них подьячий тамбовского архиерея Федька Григорьев «за прием беглого стрельца Ивашки Пузана»; здесь, таким образом, приводится и мотив назначенного наказания. К ссылке в Сибирь в дальние города и на пашню присуждено 10 человек[527]. Стрельца Гундертмаркова полка Петрушку Плотникова дума постановила «послать на Волок Ламский и по обещанию его постричь в Иосифове монастыре и послать о том в тот монастырь к архимандриту его, великого государя, грамоту». Наконец, 9 человек постановлено было «оставить до его, государева, указа, а смертью не казнить». Эта группа была оставлена в живых для дальнейших розысков; к ней принадлежало несколько «пущих воров», распространявших слухи о гибели Петра за границей: только что упоминавшийся пятисотный, давший показание о царевнином письме, Артюшка Маслов, далее Савостька Плясунов, Епишка Маслов, стрельцы раскольники Микитка Малыгин, Матюшка Бурнашев и Климка Щаулов и площадные подьячие из стрельцов, болтавшие об удушении царевича: Ивашка Мельнов и Федька Степанов[528].

Приговор 9 февраля также приведен был в исполнение в тот же день[529]. В Преображенском у Преображенского приказа «по боярскому приговору кажнено смертью» 40 человек. Двое были «по казни взяты»: стрелец Федька Троицкий и клушинский дьячок Костька Сухарев, последний «для исповеди»[530]. Осужденные к ссылке на каторгу и к ссылке в Сибирь биты кнутом.

Выше было сказано, что устное показание Артюшки Маслова на розыске 31 января о подлинном письме царевны, которое он отдал своему родственнику, торопчанину посадскому человеку Сергею Жукову, повлекло за собою беду, разразившуюся над семейством Жуковых. В тот же день 31 января, когда дано было это показание, в Торопец за Жуковым были снаряжены поручик Преображенского полка Иван Буколтов и подьячий Преображенского приказа Петр Исаков с отрядом солдат из 10 человек. Они везли с собой для улик и Артюшку Маслова. Как они доносили в своем «доезде», они в Торопец ездили, но Жукова в доме «не изъехали», не застали и его брата Василия, а нашли в доме только их мать, жен и детей. В доме был произведен обыск. Письма царевны, о котором шла речь, найдено не было; но по связи с письмом производившие обыск интересовались, как видно, найденными в доме Жуковых среди их «животов», т. е. движимого имущества, бумагами и книгами, а именно: там оказалось «14 столпцов порожние за таможенными печатями, да тетратка гадательная в четверть скорописная, да книжка, писанная полууставом о вере, о церковных заповедях, а в ней на порожних местах написаны скорописью наговоры». Эти бумаги и книги были взяты. Женщины были подвергнуты допросу. Мать Жуковых, вдова Дунька, показала, что ее дети «Сережка да Васька Евдокимовы, а не Ивановы дети, прозвище Мукины, а не Жуковы, живут в Торопце на посаде в Успенской улице своим двором, торгуют, отъезжая по деревням, москотинным товаром. И на прошлой-де неделе в четверг, взяв с собою товаров, Сережка у торопчанина Евдокима Афанасьева, а Васька, накупя белки в деревнях, явясь в таможне, поехали к Москве с другими посадскими людьми». В московских стрельцах у «ее сродников нет, и Артюшку Маслова она не знает». Артюшка Маслов, присутствовавший при допросе, ее, Дуньку, уличал: «Та-де Дунька ему тетка, матери его сестра двоюродная, мать его Палашкою звали Степанова, а та-де Дунька словет подлинно Жучиха, а не Мукина. А как-де он был в Торопце и в то-де время он к де-тем ее, к своим братьям, прихаживал не по одно время». Жены отъехавших Жуковых Дунька и Дашка дали показания, совпадавшие с показанием матери: Сергей и Василий поехали к Москве с беличьим товаром, Сергей с белками торопчанина Евдокима Афанасьева, а Василий повез с собою белки полторы тысячи, а ту-де белку собирал по деревням. Поехали к Москве на прошлой неделе в четверг, а с Москвы в Торопец как будут, про то не сказали. Привлеченные к допросу трое торопчан посадских людей подтвердили показания женщин: возвращаясь из Москвы, они 29 января на дороге между Красным Холмом и Белой Колпью встретили направлявшихся в Москву братьев Жуковых; с ними ехало еще трое торопчан и один москвич, тяглец устюжской полусотни — купцы в то время ездили по торговым делам компаниями. Таможенный бурмистр с товарищами подали сказку, в которой заявляли, что 24 января Василий Жуков в таможне являлся и к Москве отпущен, а брат его Сережка в таможне не являлся, может быть, потому, что ехал с чужим товаром.

Наложив печати на дом Жуковых и передав взятых там женщин и детей земским бурмистрам за караул, поручик Буколтов и подьячий с отрядом отправились в обратный путь к Москве. Встреченный ими на пути в Вельском уезде «в пустом подлесье» возвращавшийся из Москвы торопчанин посадский человек Аничка Борзов, один из тех торопчан, которые ездили в Москву с Жуковыми, сообщил, что Сережка и Васька Жуковы находятся в Москве, стоят за Никитскими воротами в Земляном городе в приходе церкви Спиридония Чудотворца на дворе у вдовы Афимьи Федоровы дочери Баженовой. Прямо с дороги из Торопца Буколтов с отрядом поспешили в Москву по указанному адресу. Однако Жуковых сразу не нашли, они укрылись. Ваську Жукова сыскали под сараем за санями, а Сережка ушел через забор на соседнее владение гостиной сотни Григория Жукова, и только уже часа через четыре, когда предпринят был обыск и на этом дворе, он явился сам. На расспросе у Буколтова Сергей Жуков