Скиллара, похоже, готова была расхохотаться. И сам Баратол еле сдерживался.

Дымка вздохнула и сказала:

– Займусь штрафом. Считай это займом.

– Весьма благодарен, Дымка, спасибо.

– В память о Каламе, – сказала она, выходя в дверь. Ни один стражник не удостоил ее вниманием. Впрочем, она к такому привыкла.

Дверь открыл бхокарал. Высший алхимик Барук внимательно оглядел его и пришел к выводу, что это всего лишь бхокарал. Не демон, не одиночник. Просто бхокарал; личико злобно сморщилось, острые ушки торчком. Он попытался закрыть служебную дверь, но Барук придержал ее, шагнув вперед.

Вспышка гнева и негодования. Шипя, плюясь и корча рожи, бхокарал помахал Баруку кулаком и умчался по коридору.

Высший алхимик прикрыл за собой дверь и двинулся по тому же коридору. Теперь к голосу первого бхокарала присоединились другие: зверская какофония тревожным эхом разносилась по храму. В одном боковом проходе алхимик наткнулся на старую далхонку, раздирающую соломенный веник. Она уставилась на Барука и отрывисто произнесла что-то на языке какого-то племени, а потом пошевелила пальцами левой руки.

Высший алхимик нахмурился.

– Отзови это проклятие, ведьма. Сейчас же.

– Ты не будешь таким храбрым, когда пауки бросятся на тебя.

– Сейчас же, – повторил он, – пока я не потерял терпение.

– Фу! Да ты не стоишь усилий! – И вдруг далхонка превратилась в кучу пауков, бросившихся врассыпную.

Барук моргнул и быстро шагнул назад. Но ни один паук не побежал в его сторону. И вскоре они все исчезли, хотя нигде не было видно трещин и щелей.

– Высший алхимик!

Он поднял взгляд.

– О, Верховная жрица. Я постучался…

– И бхокарал вас впустил, да. Теперь они этим занимаются, разогнав почти всех моих служителей.

– Я не знал, что бхокаралы так заразны.

– Да, вот так. Вы пришли поговорить со мной или с избранными… Устами Престола Тени?

– Не поверю, что вас окончательно сместили, Верховная жрица.

– Ваше благородство всем известно.

– Почему в вашем храме ведьма Ардатхи?

– Да, почему? Идемте.

Маг Тени – нижние боги! – сидел на полу алтарного зала и точил ножи. Вокруг лежала дюжина ножей – все разной формы.

– …ночью, – бормотал он, – они все умрут! Перерезанные шеи, вырванные сердца, выколотые глаза, выдранные ногти. Увечья и бойня. Резня… – Тут он поднял глаза, виновато вздрогнул, облизнул губы и вдруг улыбнулся.

– Добро пожаловать, Высшее Барукество. Прекрасный день, не правда ли?

– Высший алхимик Барук, маг. И нет, день не прекрасный. Что ты делаешь?

Маг вскинул глаза.

– Делаю? Ничего, разве не видишь? – Он помолчал. – Он не чует их запах? А они рядом, совсем рядом! Будет заваруха, и кто же виноват? Настоящая заваруха – хотя Искарал Прыщ ни при чем! Я само совершенство. – Он попытался изобразить невинный взгляд. – Я совершен… но – совершенно великолепен.

Барук не удержался и повернулся к Сордико Куолм.

– И о чем только думал Престол Тени?

Она явно расстроилась.

– Приходится признать кризис веры, Высший алхимик.

Искарал Прыщ вскочил на ноги.

– Тогда надо молиться, любовь моя. Молиться мне, ведь Престол Тени видит моими глазами, слышит моими ушами, обоняет моим носом. – Он скосил глаза и вполголоса добавил: – И пердит моей задницей, но упоминать об этом слишком грубо. – Он постарался снова смотреть прямо и снова улыбнулся. – Сордико, моя милая, существуют очень особые, очень тайные молитвы. Ну и… ритуалы. Приходи, когда этот человек уберется, нельзя терять времени!

В зал набирались бхокаралы. Десятка два их как бы тайком двигались к Искаралу Прыщу – а он, похоже, совсем не замечая их, подмигнул Сордико Куолм.

– Верховная жрица, – сказал Барук, – я вам сочувствую.

– У меня есть новости от Престола Тени, – сказал Искарал Прыщ. – Поэтому я тебя и позвал, Барухимик.

– Ты не звал меня.

– Не звал? Но мог. По крайней мере, должен был. – Маг наклонил голову. – Еще один идиот, кругом одни идиоты. Только мы с милой Сордико против всего мира. Ну что ж, мы победим!

– Престол Тени? – напомнил Барук.

– Что? Кто? Ах, он.

– Твоими устами.

– Блеск пройдет, да, да. Дайте подумать, дайте подумать. Что же это было за послание? Забыл. Нет! Погодите-ка. Там было… что-то. Поставьте стражу у Урсовых ворот. Да, точно. Урсовы ворота. Или Фоссовые? Врановые? Напастины? Резчиковы? Двуволовые?

– Все, – сказал Барук. – Других ворот нет.

– Урсовы, да, точно. Урсовы.

Сордико Куолм, казалось, вот-вот заплачет.

Барук протер глаза и кивнул.

– Очень хорошо. Тогда я ухожу. – Он поклонился Верховной жрице.

Бхокаралы бросились вперед. Расхватав ножи, они с криками унеслись прочь со своей добычей.

Искарал Прыщ застыл, разинув рот, а потом ухватил две пряди волос над ушами.

– Проклятье! – воскликнул он. – Они знали! Они все знали о моих планах! Но как? Как?

– Ну и что мне с тобой делать?

Чаур в ответ уныло посмотрел на нее. Он снова плакал, глаза набухли, две сопли стекали к красным потрескавшимся губам.

– Надо полагать, – продолжала Злоба, – Баратол не может прийти. Разумеется, пока что мы в силах только предполагать, ведь на самом деле мы и понятия не имеем, что с ним случилось. Очевидно одно: он прийти не смог. Мог бы, обязательно пришел бы, ведь так? Пришел бы за тобой, Чаур.

Он чуть опять не заревел. Одно только упоминание имени Баратола могло его раздавить.

Злоба постучала по полным губам длинным, идеально ухоженным пальцем.

– К несчастью, мне скоро придется уйти. Я могу рассчитывать, что ты останешься здесь, Чаур? Могу?

Он кивнул.

– Ты уверен?

Он снова кивнул и вытер нос, размазав сопли.

Злоба нахмурилась.

– Ну и видок. Ты понимаешь, что у тебя просто в мозгу что-то расстроилось? Практик Высшего Дэнула мог бы совершить для тебя чудо, Чаур. Это ведь хорошая мысль? А, знаю, подобные «мысли» тебя не посещают. У тебя только… порывы и смятение – из этого и состоит Чаур. И обычно, не считая вот таких случаев, ты счастлив, и, наверное, не стоит больше об этом. Богам ведомо, счастье – драгоценный и редкий товар; похоже, чем умнее и чувствительней человек, тем он обычно несчастнее. Полагаю, это цена за то, что видишь все в настоящем свете.