Весьма распространённым в философии является выделение трёх понятий, характеризующих «родовую» сущность человека. Это одушевлённость, активная деятельность и социальность. Всё это присуще, да, но отдельным категориям людей. При этом мать может, выйдя из роддома, бросить своего младенца в мусорный бак; заметная часть людей всеми способами избегает активной деятельности, предпочитая для этого использовать других. Или просто всеми способами отлынивая от работы. Некоторые даже бравируют этим. Мастроянни говорил: «У меня итальянская философия: отложи всё назавтра».

Не меньше тех, кто не поддаётся никакой социализации, это аутисты, крайние интроверты, те, кто не может приспособиться к жизни в обществе и попадает в криминал, маргиналы, бомжи, богему, в так называемые «пламенные» революционеры. Это вообще почти все разрушители, а им несть числа. Многие, особенно с возрастом, десоциализируются, испытывая чувство одиночества, и почти все — непонимания со стороны других. Как пишет Э.-М. Чоран: «Любой из нас, естественно, ненавидит окружающих. Как люди могут жить в этой тесноте? Спасает их дряблость общества». И человек, которому хронически недостаёт общения с единомышленниками, понимания со стороны других, наполняет свой мир ангелами, добрыми духами и сказочными персонажами. Общаться с ними у него получается как то лучше.

Социальность, то есть взаимодействие с себе подобными, не является отличительной чертой человека, поднимающей его выше остальных живых существ. В нашем мире всё взаимодействует со всем, в том числе и с себе подобным. Но в целом человек в социальном отношении представляет собой полную неудачу. Ему никак не удаётся наладить отношения с подобными себе во своё благо. Люди социальны просто потому, что им некуда деться друг от друга. Повсюду кто-то кого-то преследует, унижает, банит, троллит, расстреливает и т. д.

Так же распространено определение человека, как существа биосоциального. Но это определение больше подходит для муравьёв. Именно социальность их подняла на новый уровень деятельности, и сделала их колонии чрезвычайно эффективными. Можно сказать, что они создали муравьиную ноосферу, чего не удалось сделать людям, у которых «ни в чём согласья нет».

Человека отличает от других существ то, что в добавление к «био» он обладает уникальной по своей сложности высшей нервной системой, благодаря чему может действовать на высоких уровнях. Хотя зачастую действует на низких и низменных. Таким образом мы подошли к пониманию того, что единственное, что отличает человека от других живых существ является многоуровневость.

Если рассматривать его, как существо биопсихологическое, и вследствие этого имеющего широчайший диапазон уровней деятельности, то обнаруживается огромная разница в разумности между далеко отстоящими уровнями. Деятели нижних уровней (а их большинство), тем более разрушительных уровней, на фоне высоких выглядят явно неразумными. Но наименовывать вид по большинству его представителей, то есть «человек неразумный», будет неверно. «Человек многоуровневый» — это единственно правильное определение человека. К нему приводит уровневое осознание сути человеческого.

Именно свойство многоуровневости человека — субъективно окрашенное, возможно, в слишком пессимистические тона — имел в виду О. Уайльд, говоря: «Все мы погрязли в болоте, но некоторые из нас смотрят на звёзды». А ведь некоторые их и достигают! Вот такой широчайший диапазон деятельности.

Вопрос: с какого уровня человек становится «sapiens»? Увы! Граница между обладающими и не обладающими здравым смыслом пролегает довольно высоко. Во всяком случае она выше ур. 3, так как интеллекта для этого недостаточно. Среди тех, кто понимал это, Сент-Экзюпери: «Зорко только сердце», Паскаль: «Самый большой ум в сердце». То есть граница проходит в районе ур. 4. С понижением уровня способность к здравому мышлению существенно падает, а разрушители, даже обладающие большим интеллектом, его лишены.

Одним из препятствий в осознании многоуровневости является то, что людям трудно понять и принять деятельность на отрицательных уровнях. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с разрушительными результатами чьей то деятельности, мы впадаем в ступор недоумения: как это он мог сделать? Например, в «Аргументах и фактах» наталкиваешься на очередную статью о «художествах» представителей самопровозглашённой «элиты», которые сорят деньгами напропалую самым бесстыдным образом. Это деятели отрицательного уровня, не получившие минимального воспитания. Статья называется «Совесть есть?». Автор, изложив шокирующие факты, так и остаётся в недоумении: ведь должна быть, а получается, что её нет! Ответ на поставленный вопрос прост и очевиден. Совесть — есть, но… только у созидателей, и в какой-то мере у невольных разрушителей. У сильных разрушителей совести нет. В большинстве своём они даже не знают, что это такое. Есть и такие, кто знает о её существовании у других, но для себя считают её ненужным обременением, мешающим жить.

Большие деньги, большая власть лишают человека разума. Как говорил Валери, «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Выросшие в состоятельных семьях с глубокими корнями, получают соответствующую прививку, у выросших в низких слоях населения её нет. Достаточно высокий уровень, полученный в дар от природы, может заменить эту прививку, но есть он у немногих. У внука, видящего, как по крупицам упорным трудом дед и отец увеличивают состояние (как это зачастую было в дореволюционной Руси), отношение к деньгам будет иным, чем у внука того, кто только что вылез из грязи в олигархи.

В России за годы советской власти перестала работать «прививка достоинства». Поэтому смешанное с удивлением недоумение автора статьи по поводу того, что у его героев, швыряющих деньгами, совести нет, выглядит по меньшей мере странно. Их состояния ворованные! И что, так мы и будем удивляться до тех пор, пока они всё не разворуют и не разрушат?

Серьёзным толчком к осознанию разрушительности послужила пандемия коронавируса. В погоне за прибылью западные страны отказывались делиться технологиями, регистрировать чужие разработки. К удивлению властей одна часть населения проявила сознательность, другая упорно не желала следовать установленным правилам. Более того, со всей определённостью выяснилось, что разрушителями могут быть не только представители криминального мира, и всякие там изгои, но и вполне респектабельные представители власти. Так два «министра здравоохранения», и не просто поселкового совета, а Ставропольского и Краснодарского краёв, приехав из Европы, охваченной эпидемией, и, не помышляя о самоизоляции, сразу вышли на работу. Ну ещё бы, «министры» такого масштаба какому-то вирусу не по зубам. Более того, именно сфера здравоохранения явилась убедительным свидетельством общего низкого уровня. В стране явно не хватает ни больниц, ни инфекционной квалификации медперсонала. В результате как раз больницы в Петербурге, только что занявшем первое место в стране по уровню медицинского обслуживания, стали очагами заражения. И только тут до власть предержащих доходит (впрочем, это только предположение автора), что оптимизация здравоохранения, которой они занимались, была на самом деле разрушением.