Человек — венец природы. Но бытуют и негативные представления о сути человеческого. Например, получившее широкое распространение: «Человек хуже зверя». К сожалению, история даёт множество подтверждений этому определению. Так Бунин описывая «совершенно шальных от победы, самогонки и архискотской ненависти, с пересохшими губами и дикими взглядами» исполнителей «первой в мире пролетарской революции», называет их не иначе, как «каторжными гориллами». И в заключение пишет, что «нет в мире зоологическом такого скотского оплевания, осквернения, разрушения прошлого». А ведь есть ещё быт, в котором муж из ревности отрубает жене кисти рук, другой расчленяет труп убитой любовницы, фасует в полиэтиленовые пакеты и, видимо, следуя рекомендациям «Мойдодыра», идёт топить их… в Мойке.

«Большинство из них — сволочи» — так считал Фрейд, «…в человеке живёт бестия» (Ницше). Ещё мрачнее ситуация представляется Чорану: «Человечество тонет во зле. Сатана — хозяин нашего мира, восторжествовавший над Всевышним». Когда эти дефиниции читаешь в контексте, им, как правило, веришь. Но после того, как вы множество раз согласились с утверждениями как одного, так и другого рода, вам неизбежно придётся задуматься, какой же всё-таки человек на самом деле.

Да, он создал бессмертные шедевры искусства, но как то они мало влияют на текущие дела. Правители совершают ошибку за ошибкой, министры некомпетентны, правительства беспомощны, депутаты продажны, чиновники воруют, история ничему не учит. Да, человек может сделать многое, но большую часть того, что он делает, лучше бы ему не делать. Но как это устроить, он не знает. Столетия, тысячелетия проходят, а ему никак не удаётся это понять. Слишком сложен он для себя. И эта сложность плодит войны, голод, ужасы, страдания, и, оказывается, ничего с этим он поделать не может! Гёте ревниво относился к славе Бетховена, и весьма критически к его неординарности, но в одном он с ним полностью был согласен: «Он, несомненно, прав, считая, что мир отвратителен».

Личный опыт в решении для себя этого вопроса — плохой помощник. Редко кто может быть таким объективным, как Д. Свифт, который в минуту откровенности дал себе такую характеристику: «Слабовольный, глухой, бессильный, неблагодарный относительно друзей». Да и других мы видим в искажённом зеркале субъективности. Из суммы наблюдений, пусть и весьма неглупых людей, нельзя составить правдивый портрет человека. У них он получается лучше, чем на самом деле. Почти всё, написанное о человеке, — это сплошное преувеличение. Фантазёры наделяют его множеством достоинств, которыми в реальности он не обладает. Восхищение человеком при всём свинстве, которое немалая его часть творит, выглядит, по меньшей мере, нелепо. «Что горе возносишься, человек, будучи пыль и прах?» Не у каждого достаёт смелости сказать то, что он думает на самом деле. Хотя встречаются такие исключения, как У. Керри: «Большая часть человечества — идиоты, остальные достаточно непорядочны, чтобы не воспользоваться этим». Так какое же мнение о человеке верно? Из упомянутых — никакое.

Правильный ответ кроется в понимании того, что люди очень разные. Надо найти компактное выражение самой сути этой разности, и вместе с этим нечто общее для всех людей. При таком положении вещей пытаться дать определение человеку как родовому существу с нравственных позиций — задача в принципе не решаемая. Потому что именно в нравственном отношении разница между людьми максимальна. Она просто огромна. Бескорыстных, щедрых, великодушных, благородных, иначе говоря, деятелей высоких уровней — мало. Кто то правильно подметил: «Горные вершины доступнее многих нравственных». А существующая противоположность вершинам — это отнюдь не долины, а какие-то провалы без дна, провалы в никуда, в самоуничтожение и небытие. Хотя автор не является большим любителем анекдотов, жанра довольно низкого, всё же не может удержаться от того, чтобы один мудрый анекдот про две планеты не привести. Одна жалуется другой, что на ней люди завелись. Другая её утешает: «Не расстраивайся, у меня тоже такое было. Они сами переведутся».

Человек находится в процессе становления. «Человек много лет был скотом, а затем много лет дураком», (Ренан). Крайние пессимисты не так уж не правы, считая, что человек — настоящее животное, к тому же весьма злобное. А тот, кто побывал в худшие времена в концлагере или подвалах Лубянки, иначе считать и не может. Да, человек вырастает из животного, но при этом в нём от далёких предков остаётся много необходимого для полноценной жизни. Это цепи нейрофизиологического регулирования, непосредственные реакции, инстинкты, способность к адаптации и, возможно, кое что другое. Без этого просто не выжить. И мы должны быть благодарны животной стороне нашего организма, достигшей за миллионы лет эволюции такого совершенства. Проблема в другом: человек отклонился от пути к ангельскому, и некоторые его представители оказываются в области разрушения. Там, где бесы и Дьявол. И это гораздо хуже, чем быть животным. Вот только одно из наших отличий от животных, подмеченное М. Твеном: «Если подобрать голодную собаку, накормить и обласкать её, то она тебя не укусит; в этом её принципиальное отличие от человека».

Для всех тех, кому мы обязаны войнами, геноцидом, угнетением, проявлением крайнего эгоизма, неоправданной агрессии, вандализма, жестокости в быту автор ввёл термин «разрушители». Звучит он довольно безобидно (подумаешь, что то там сломал!), но к ним относятся и те, которые проявляют жестокость, которая невозможна у животных с самой скверной репутацией. Животное живёт в равновесии с природой. Каждое из них есть необходимое звено в многочисленных цепочках жизни на земле. Разрушитель — это посланник смерти. Поэтому человек находится не «посередине между животным и ангелом», как считает Гельвеций, а, если брать всё человечество в целом, где то между разрушением и созиданием.

Считается, что на более высокую ступень развития по сравнению с животными человека ставят орудия труда, речь и письменность. Но вместе с орудиями труда люди создали и страшные орудия убийства и уничтожения природы. Примитивную речь, пересыпанную матом трудно считать большим достижением, чем танцы пчёл и песни китов, перекличку дельфинов. Да, дельфины не пишут романов, но они необычайно дружелюбны и доверчивы, они не способны испытывать такую ненависть, как люди, и не убивают друг друга, не уничтожают среду, в которой они живут. У них есть развитая речь и внутренний мир, недоступные нам, они могут жить на Земле миллионы лет, в то время, как человек, вполне вероятно, в кратчайшие геоисторические сроки уничтожит себя.

Критерии совершенства живых систем ещё не разработаны. Из изложенного выше следует, что им является положение на объединённой для всего живого уровневой шкале, а самое существенное различие между отдельными людьми в том, насколько они продвинулись по лестнице эволюции от животного к деятелю максимально