Внезапно свалившаяся свобода и роль «экспериментального образца», чьё поведение способно повлиять на судьбу всех братьев, держали Динамита в постоянном напряжении. Тяжёлый груз ответственности и постоянная необходимость сдерживать кипящую в душе злость не прибавили первому вольному репликанту добродушия.

Когда-то Чимбик услышал от Эйнджелы фразу «бойтесь исполнения своих желаний». Глядя на Динамита, он по-настоящему понял её значение.

Мечтавший о свободе бунтарь, получив желаемое, обнаружил, что не мыслит жизни без службы. У судьбы своеобразное чувство юмора… И, проведя первую ночь свободного теперь уже человека в городе, Динамит утром уже подписывал контракт в строевой части, возвращаясь в родной батальон.

Но именно трудоголизм угрюмого сержанта приглянулся Чимбику. Получив под командование взвод, новоиспечённый лейтенант добился назначения Динамита своим заместителем. И пока ни разу об этом не пожалел.

– Ничего не могу подобрать, – вслух сказал Динамит, подходя к Чимбику.

Стараясь доказать, что репликанты ничем не уступают людям, Динамит практически перестал пользоваться связью через имплант во внеслужебное время. «Помойки» постоянно говорят вслух? Значит и он будет. И даже будет вежлив и не станет называть их «помойками».

– Всё какое-то… – Динамит пощёлкал пальцами, подбирая нужное слово. – Несерьёзное. Хрупкое.

– А тебе нужно, чтобы как в казарме? – пошутил Чимбик, почёсывая за ухом Пекеньо-младшего.

Имя фамильяру Чимбик выбрал после долгих раздумий, придя к выводу, что лучше всего будет назвать котёнка в честь его погибшего отца. Если бы Дёмина узнала об этом «оригинальном выборе» – её хохот было бы слышно от самого Китежа.

– Да, – не понял шутки Динамит. – Хватит и того, что в этих якобы домах стену пальцем пробить можно. Всё простреливается насквозь, в долбаных зарослях вокруг дома хоть полк сосредоточь – изнутри ни черта не увидят!

– Мы же бронежалюзи установили, – напомнил Чимбик.

Огромные – от пола до потолка – окна нового дома вызывали у репликантов, прошедших ад городских боёв, острые приступы тревоги. В очередной раз поймав себя на том, что рывком преодолевает пространство перед оконным проёмом, Чимбик собрал взвод и предложил установить на окна бронированные жалюзи со списанных жилых модулей, благо после войны этого добра на складе было завались. За предложение проголосовали единогласно. Уже на следующий день репликанты занялись приведением домов в соответствующий их требованиям вид. Хотели ещё расчистить от зелени пространство вокруг, чтобы создать полосу безопасности, но тут комендант военного городка дал жёсткий отказ.

– Я бы ещё стены мешками с песком укрепил, – завёл старую пластинку Динамит.

– Смотрите, что я возьму! – прервал его излияния радостный вопль Блайза.

Обернувшись на крик, Чимбик увидел брата, волокущего пуфик кислотно-жёлтого цвета. У Динамита от такого зрелища задёргался глаз, и со словами «Поищу ещё» он исчез среди рядов мебели.

– Клёвый, правда? – сияя радостной улыбкой, Блайз подбежал к Чимбику и поставил свою находку на пол. – Как тебе?

Большинство репликантов, проведших жизнь среди «психологически комфортных» бежевых стен, стремились восполнить недостаток впечатлений, покупая яркие вещи и мебель. В противовес им другие братья, особенно новички из прибывших недавно, выбирали то, что напоминало о привычном укладе. Будь их воля – они просто перетащили бы мебель из казарм.

– А ещё есть? – поинтересовался Чимбик, бдительно следя, чтобы Пекеньо не выразил своё мнение о пуфике с помощью когтей или зубов.

– Хочешь себе тоже?

Чимбик помедлил с ответом. Он собирался дождаться Эйнджелу и выбрать мебель вместе. Ведь теперь это их общий дом.

Репликант ещё раз оглядел яркий пуфик в руках брата.

– Да. Эта штука – единственное, что способно заткнуть Динамита, проедающего мне плешь зудением о мешках с песком вдоль стен дома, – честно признался Чимбик. – Не повредит держать такую под рукой на этот случай.

Ну а если обновка не понравится Эйнджеле – всегда можно превратить пуфик в когтеточку для Пекеньо.

Планета Идиллия. Пригород столицы. Военный городок

– Эклектично27, – охарактеризовала Эйнджела новый облик дома.

Мебель разных стилей и расцветок сделала его похожим на цветочную клумбу. Подобно детям, репликанты с энтузиазмом тащили в новое жилище все приглянувшиеся предметы, неумело, но радостно познавая тонкости самостоятельного выбора. Тяжёлые бронированные ставни за яркими шторами завершали причудливый образ.

Центром новой жизни стал бассейн. Вокруг него поставили кресла, диваны, пляжные шезлонги и столики, превратив в место традиционного сбора. И пусть традиции исполнился всего второй день – каждый ощущал, что она прижилась.

– Зато не похоже на унылые бараки, – довольно промурлыкала Свитари, вытянувшись на новом диване.

Несмотря на возможность снять собственное жильё, сёстры предпочли поселиться вместе с Чимбиком и Блайзом, к восторгу последних. Да и Схема проводила у Брауни больше времени, чем в своём старом доме. Остальные репликанты не возражали против такого «вторжения». Им нравилось видеть счастливых братьев и слышать женские голоса в доме. Невозможные на «Эгиде» голоса, прогоняющие дурные сны о группах контроля и выбраковке.

– Мы должны сделать что-то особенное? – на всякий случай уточнил Сверчок. – Какой-то особый социальный ритуал?

Как и все братья, он немного нервничал. Сегодня репликанты впервые праздновали новоселье. Непонятная, но интересная традиция – торжество по поводу смены пункта постоянной дислокации. Он пригласил Нали и теперь неистово желал, чтобы ей понравилось его новое жилище. Может, даже настолько, чтобы переехать.

Волновался и Чимбик. Сегодня он познакомит Эйнджелу с Таликой и своей идиллийской семьёй. До сих пор Эйнджи избегала встречи. Не хотела, чтобы его родные эмпаты ощутили всё то, что живёт в её душе. По мнению Чимбика, напрасно: кто-кто, а Талика приняла бы её такой, какая она есть. Но полукровка попросила дождаться окончания работы с психологами «палачей Короны», и он терпеливо подчинился.

Кем бы ни были те мозгоправы – поработали они хорошо. Эйнджи всё реже будили кошмары, а проходившие мимо эмпаты больше не вздрагивали от неожиданных вспышек злобы и ненависти.

У Свитари дела шли похуже, но и там наметился прогресс. По крайней мере, она больше не рвалась сбросить «грязную бомбу» на Эдем, хотя острые уши всё ещё считала отличным романтическим подарком.

А ещё Лорэй наконец-то привыкли к Пекеньо и больше не вздрагивали, стоило саблезубу потереться о ноги или устроиться рядом на диване. Вот как сейчас.