Но и он оказался не последним в процессии. За спиной его помощников и телохранителей возникла фигура в белом с накинутым на плечи черным плащом. Над головой на добрый фут возвышалась черная шапка в египетском стиле. Кожа женщины – а это была женщина – была молочно-бледной, глаза бесцветными, как будто слепыми.

Великий инквизитор.

Все расступились, позволяя женщине в короне и плаще пройти, и я вдруг понял, кого они все мне напоминали. Шахматные фигуры, черные и белые. А это, безусловно, был ферзь – самая опасная фигура.

Великий инквизитор остановилась передо мной, протянув руку с длинными ногтями. Я решил, что мне положено пожать ее, как принято у плебеев, но тут заметил кольцо-печатку. Оно было не на большом пальце, как у нобилей, а на мизинце. Вспомнив уроки моего учителя танцев, я опустился на колени и поцеловал кольцо, стараясь не напороться на острые, покрытые красным лаком ногти. Только отпустив холодные пальцы, я понял, что кольцо было из кости.

– Так вот вы какой, – произнесла она неожиданно низким, грудным голосом.

За свою жизнь я больше десятка раз встречался с синархом Виргилианом, но он не внушал мне такого страха, как эта женщина-инквизитор. В народе считалось, что синарх управлял всей Святой Земной Капеллой, но на деле он был лишь ее послом. Первым среди равных и истинным воплощением всего могущества веры был Синод верховных жрецов, никогда не покидавший великих монастырей Весперада. Номинально верховные жрецы подчинялись императору, однако находились те, кто утверждал, что все наоборот.

Великие инквизиторы подчинялись Синоду, и, таким образом, бледная женщина передо мной была страшнее и непредсказуемее, чем его святая премудрость синарх. Тот был просто говорящей головой. Она же была рукой.

– Вы знаете, кто я? – Она подняла бровь в ответ на мое молчание.

От ответа на прямой вопрос я уйти не мог.

– Великий инквизитор, – сказал я ей в глаза, не поднимаясь с колен.

– Я – слуга истины, – уточнила она; узнать ее имя мне было не дано. Если оно у нее когда-то и было, то очень давно. – И я узнаю истину, какой бы она ни была. Ваши люди обязаны сотрудничать со следствием. Вы беспрекословно предоставите мне доступ ко всем отсекам корабля и базам данных, иначе вам и вашим людям грозит ответственность за помехи следствию.

Ее белые глаза прошлись по моим офицерам, губы скривились, как будто ей не понравилось то, что она увидела. Я заметил, как насмешливо блестят глаза Браанока.

Инквизитор еще не закончила:

– Персоналу, не являющемуся необходимым для содержания корабля в порядке, позволяется покидать каюты и казармы только для приема пищи, который должен проходить быстро и в строгой очередности. Вам, лорд Марло, не позволяется покидать вашу каюту вовсе, если только вас специально не вызовут. Ясно?

– Да, ваше преподобие. – Я вновь не мог уклониться от ответа.

– Вы понимаете, что вас не обвиняют в сношении с демонами и что вы лично не являетесь подозреваемым в преступлениях против человечества?

– Ваше преподобие, у меня сложилось иное впечатление, – не удержался я.

Великий инквизитор удивленно моргнула.

– Согласно докладам, на борту вашего судна было обнаружено устройство, потенциально обладающее деймоническим интеллектом. Устройство было уничтожено по вашему приказу, и, следовательно, мы не можем исключить возможность заражения простым изучением вышеупомянутого устройства. Таким образом, необходимо тщательно проанализировать все электронные приборы на борту.

«Что позволит вам и вашему приятелю сэру Лоркану подбросить любую улику, какую вы только пожелаете», – подумал я.

– Если следы заражения обнаружатся, корабль подлежит уничтожению, – сказала инквизитор, – но вам сохранят команду и все привилегии.

Великий инквизитор прошла мимо меня. Она осмотрела ангар, статический занавес, закрывающий люк наверху, звезды, мостки, переходы и краны, поднимающиеся под самый потолок, к сводчатым переборкам.

– Однако, если что-либо обнаружится… надеюсь, вы окажетесь в деле потерпевшим, – добавила она.

– Позвольте вопрос? – выступил я вперед, чувствуя беспокойство офицеров.

Великий инквизитор сложила когтистые руки за спиной. Ее молчание я воспринял как знак согласия.

– Зачем здесь лорд-директор? – Задавая вопрос, я даже не взглянул на Браанока, как будто он не стоял в нескольких футах от меня.

Бледная женщина не отвлеклась от осмотра ангара.

– Лорд Марло, ваши усилия в войне – бесценны. Директор разведывательной службы не хочет потерять столь ценный актив, и потому его команде было позволено добыть все полезные данные из систем вашего корабля, а мы, в свою очередь, должны обеспечить полную безопасность этого процесса.

Она повернулась, тряхнув плащом, и то ли я спятил, то ли выражение ее лица смягчилось.

– Лорд Марло, не волнуйтесь. Если вы невиновны, то вам нечего бояться, кроме самого страха. Если вы, как указано в вашем рапорте Имперскому совету, лишь потерпевший, мы найдем виновного и накажем по всей строгости.

Она говорила так искренне, что я на миг решил, что она вовсе не ферзь, а пешка. Неужели Браанок и ею манипулировал? Манипулировал самой Капеллой? Отправил их сюда, чтобы они нашли зерно зла, которое он намеревался посадить?

«Кто играет и кем играют?» – задался я вопросом, позволяя увести себя в каюту, откуда я пришел.

Я знал протокол. Всех офицеров должны были изолировать и допрашивать поодиночке, ища несоответствия в показаниях, трещины в нашей броне.

И они наверняка их найдут.

Как бы я ни старался скоординировать обман, он наверняка будет раскрыт. Лишь истина способна вечно выдерживать осаду. Я мог только надеяться, что Лориану и Бандиту оставят достаточно свободы, чтобы закончить их собственное расследование, прежде чем Браанок и великий инквизитор сделают окончательные выводы.

За моей спиной со свистом закрылись двери каюты, и я услышал тихий гул сервоприводов. Вход запечатали намертво.

Я остался один.

«Заражение».

Оно не входило в число Двенадцати скверн, однако могло привести к «сношению» или «одержимости». Это было древнее слово, включающее в себя множество скрытых смыслов, слово, которое могло закончиться для человека смертью, будучи лишь произнесенным вблизи от чужих ушей. «Заразиться» означало быть преследуемым машинами, как призраками в туманную эру древних. Искусственный интеллект – как крысы в стенах, как пауки – мог проникнуть в любую систему, в любой механизм и укорениться там. Его распространение можно сравнить с ростом раковой опухоли или грибка, только применительно к компьютерным хранилищам. Думаю, раздутая туша Братства с червеобразными отростками на чрезмерно длинных руках – хорошая тому иллюстрация. Это скверна, разложение, гниение, которое ниппонцы называют «кегаре»[20].