Мы прошли под железнодорожной линией, а затем увидели красные трассы летящих в нас противотанковых снарядов русских. Нам противостояло сильное бронетанковое подразделение неприятеля. 6-я рота развернулась повзводно и заняла огневую позицию на обратном скате высоты. Только командиры танков могли наблюдать за происходящим с возвышенности. Командир взвода приказал не открывать огонь без его команды. Первые 3 русских танка прощупывали дорогу по склону. Впереди, безошибочно узнаваемый благодаря своей массивной башне, шел танк КВ-2[134]. Как внезапный удар грома с 50 метров грянул наш огонь. Три вражеских танка загорелись. Их экипажи выскочили наружу. Танки, следовавшие за ними, быстро развернулись, но попали под фланговый огонь другого взвода 6-й роты. Они спасались бегством настолько быстро, насколько могли, и поспешили скрыться в деревне. Мы получили приказ преследовать их и атаковать этот населенный пункт. С нами находился танк Pz VI «Тигр», приданный полку на некоторое время. Я не знаю, откуда он взялся. Внезапно прибился к нам и остался.

Мы сначала попытались пойти в лобовую атаку, но не получилось, поскольку по нас палили из-за каждой кочки и куста. Поэтому мы обошли деревню и атаковали с фланга. «Тигр» очень нам помог, так как из своего 88-мм орудия был способен уничтожать русские танки с дистанции 2 тысячи метров. Мы не смогли войти в деревню и под этим углом, поскольку неприятелю быстро удалось сконцентрировать огонь против нас. В результате мы пошли дальше, обходя деревню с тыла, и начали наступление с самого юга. Но к тому времени стемнело. Плоская равнина была обманчивой. Внезапно земля под моим танком провалилась. Оказалось, что подо льдом был ручей. Вода хлынула в люк механика-водителя. Мы едва не перевернулись. Только благодаря определенной доле везения и сообразительности мне удалось выбраться. Но «Тигр» – наша гордость и радость – безнадежно увяз вследствие своей огромной массы. У нас сердце обливалось кровью, когда мы получили приказ отходить на исходные позиции и взорвать «Тигр»[135].

14 февраля. Мы выстроились полукругом вокруг Тухеля для его обороны. Наш танк занял позицию в 100 метрах перед опушкой леса у дороги, скрытый придорожным деревом. Русские уже ждали нас здесь. Мотопехотинцы успели отойти. Было тихо, даже слишком тихо. Мы глядели во все глаза. Внезапно что-то задвигалось между старым лесом и молодыми деревьями. С десяток бойцов в грязно-коричневой форме на канате тащили на огневую позицию 45-мм противотанковое орудие. У нашего заряжающего было достаточно времени, чтобы хорошенько прицелиться. Едва русские начали раздвигать упоры лафета, он выстрелил. Когда дым у жерла орудия рассеялся, противотанкового орудия больше не было.

Мы полагали, что нам не придется больше беспокоиться об этом месте, но ошиблись. Всего через полчаса на то же место красноармейцы стали выдвигать еще одно противотанковое орудие. Лучшего времени для этого они придумать не могли. На протяжении двух часов мы уничтожили четыре противотанковых орудия русских в одном и том же углу леса.

О чем они думали? Должно быть, считали, что мы спим!

Мы, несомненно, стали у них бельмом на глазу, поскольку блокировали дорогу в город. Постепенно наступала ночь. Мы полагали, что русские будут ставить очередное противотанковое орудие против дороги под покровом темноты. И не ошиблись. Хотя мы почти ничего не видели, мы могли слышать их шумные передвижения. Командир танка дал указания нам и танку, находившемуся позади нас. Когда мы явственно расслышали, как лафет орудия ставят на дорогу, никаких сомнений больше не оставалось. К тому моменту кумулятивный боеприпас уже был в казенной части; дистанцию установили на 100 метров. Танк позади нас выпустил в воздух осветительную ракету. Окрестность озарилась практически как днем. И прямо перед нами… приблизительно в 100 метрах стояло 92-мм[136] тяжелое противотанковое орудие, которое хотели выкатить на нас. Прежде чем погасла осветительная ракета, это мощное орудие было уничтожено. В конце концов русские прекратили свои попытки.

В 1:00 танки 6-й роты собрались и эвакуировались из Тухеля.

15 февраля. Мы закрепились на господствующей высоте силами 5 танков, прикрывая все четыре стороны. Мы могли обозревать сельскую местность на 5–6 километров. Русское пехотное подразделение маршем шло в нашем направлении. Это было ровно в полдень. Появилась и полевая кухня. Колонна остановилась, и русские солдаты со всех сторон устремились к полевой кухне. У нас тоже заурчало в животах. Командир танка закричал что-то о том, чтобы испортить им обед, и указал на русских примерно в 1700 метрах под нами. Первый осколочно-фугасный снаряд упал в 200 метрах от полевой кухни. Думаю, наводчик поступил так преднамеренно. Не в обычаях у нас без предупреждения стрелять по солдатам, мирно принимающим пищу. Но русские не отреагировали. Затем он послал еще один осколочный снаряд – на этот раз гораздо ближе к машине. В конце концов русские рассыпались в разные стороны, как стайка испуганных цыплят. Третий выстрел оказался прямым попаданием. Возле кухни никого не осталось. Мы немного отошли, скрывшись за склоном.

К нам прибежал мотопехотинец и доложил, что русские танки движутся по долине под нами. Мы не могли их видеть с нашей позиции. Поэтому командир танка отправился с бойцом на другую сторону. В бинокль он мог отчетливо видеть, как русские экипажи маскируют свои танки соломой. Мы двинулись по склону и вернулись на высоту, так чтобы контролировать долину. Однако мы не удержались от выдвижения вперед. Но я не выключал мотор, чтобы при необходимости снова отойти за склон. Дистанция составляла около 1000 метров. Командир танка приказал открыть огонь; наводчик прицеливался. Первый снаряд стал прямым попаданием. К сожалению, ветер нам не помогал, поэтому прошло много времени, прежде чем пороховой дым рассеялся. Немало времени заняло и прицеливание на вторую цель. Второй выстрел также оказался прямым попаданием. Но прежде чем в прицел попал третий танк, в долине внизу сверкнула яркая вспышка. Я автоматически сменил позицию и дал газу. В следующий момент рядом с нами взметнулся взрыв. Русский снаряд зацепил гусеницу, прошел сбоку корпуса, искорежил грязезащитные щитки и фальшборта[137]. В грязезащитных щитках у нас были два фаустпатрона, они взорвались и подняли невероятное количество дыма. Дым проник в отсек экипажа, и я подумал, что танк загорелся. С большим трудом мне удалось вылезти из люка, так как башня была в плохом положении. Новый снаряд просвистел над антенной. Когда я заполз за склон, весь экипаж уже собрался там. Первым делом мы оглядели друг друга, чтобы удостовериться, что все в порядке; несмотря на серьезность ситуации, мы рассмеялись. Все стояли в шлемофонах и с микрофонами, шнуры от которых развевались на ветру. А наш танк полз, словно ведомый призраком, вниз по склону. Он не остановился, пока не достиг нижней точки, а затем, ревя мотором, полез вверх. Прежде чем вылезти, я нажал на газ!