положение – еще не повод расхаживать грязным, как свинья… но ничего, на Венере все будет иначе. Сейчас Мастерсон, опытный механик, лучше всех разбирающийся в наладке турбин и реактивных двигателей корабля, незаменим, но после того, как приземлившийся корабль пустят на слом…

Вполне удовлетворенный этими соображениями, Тельман задумался о реставрации прежних, справедливых порядков. Возможно, былая иерархия и погребена под развалинами городов, однако вот-вот воспрянет к жизни, окрепнет, вновь вступит в свои права. Взять для примера хоть Фланнери. Кто он такой? Всего-навсего похабник и сквернослов, портовый грузчик родом из ирландских трущоб… и тем не менее руководит погрузкой корабля, важнейшими на данный момент работами. Сейчас он, Фланнери, важная птица… но это не навсегда.

Не навсегда, иначе и быть не может.

Окончательно успокоившийся, Тельман отвернулся от Барнса с Мастерсоном и направился к кораблю.

«Морду» громадного корабля пересекала поперек трафаретная надпись – идентификационный код, не стертый с металла даже витающим в воздухе пеплом и жаром солнца.

АРТ. ТЕХ. СЛУЖБА ВС США СЕРИЯ A-3(B)

Изначально корабль был сверхзвуковой ракетой, снаряженной водородной боеголовкой, крупнокалиберным «оружием возмездия», готовым обрушить смерть на всех врагов без разбору, однако в полет ракету так и не отправили. Микроскопические кристаллики советских боевых ОВ бесшумно, никем не замеченные, проникли в казармы местного воинского подразделения вместе с воздухом, и в нужный день запускать ракеты оказалось некому. Впрочем, это уже ничего не меняло: от врага к тому времени тоже не осталось почти никого. Так и стояла ракета хвостовиком кверху месяц, другой… до тех самых пор, пока у подножия стертых с лица земли гор в поисках укрытия от беспощадного солнца не появились первые беженцы.

– Красота, а? – заметила Патриция Шелби, оторвавшись от работы и сонно улыбнувшись Тельману. Миловидное лицо ее изрядно осунулось, усталые глаза покраснели. – Вроде Трилона[13] с Нью-Йоркской всемирной выставки!

– Боже правый, – удивился Тельман, – ты ее помнишь?

– Да. Мне, конечно, было всего восемь, – ответила Патриция, скрупулезно проверявшая в тени ракеты бесчисленные реле автоматики, регулирующей состав, температуру и влажность воздуха на борту, – однако Трилон я не забуду до самой смерти. Возможно, во мне пробудился провидческий дар… увидела его вонзившимся в небо и тут же поняла: настанет день, и он так много будет значить для каждого!

– Ну, не для каждого. Только для нас двадцати, – поправил ее Тельман и неожиданно для себя самого протянул Патриции недокуренную сигарету. – Держи. По-моему, тебе не помешает.

– Спасибо.

Зажав сигарету в губах, Патриция возобновила работу.

– Еще немного, и все… Ох, мамочки, ну и крохотные же эти реле! Взгляни, – пожаловалась она, подняв вверх микроскопический прямоугольник из прозрачного пластика. – Подумать только: от такой пустяковины там, в ледяной пустоте, зависит ни много ни мало вся жизнь…

В темно-синих глазах Патриции вспыхнули искорки странного восторга, граничащего с благоговением.

– Жизни и смерть всей человеческой расы…

Тельман захохотал.

– Вы с Фланнери – два сапога пара! Он тоже вечно несет всякую идеалистическую чепуху.

Тем временем профессор Джон Кроули, некогда глава исторического факультета в Стэнфорде, а ныне номинальный глава колонии, вместе с Фланнери и Джин Доббс осматривал загноившееся плечо мальчика лет десяти.

– Радиация, – категорически объявил Кроули. – Общий уровень интенсивности излучения повышается день ото дня. Все дело в оседающем пепле. Если не вылетим в самом скором времени, нам конец.

– Нет, не в радиации тут причина, – без тени сомнения возразил Фланнери. – Это все кристаллические боевые ОВ. В холмах этой пакости до сих пор по колено, а он наверняка играть туда бегал.

– Это так? – строго спросила Джин Доббс.

Мальчишка, не смея поднять на нее взгляда, кивнул головой.

– Да, выходит, ты прав, – сказала она Фланнери.

– Мазь наложи, и, будем надеяться, выживет, – подытожил Фланнери. – Все равно у нас, кроме норсульфазола, почти ничего и нет. Вот разве что… – Внезапно вздрогнув, он бросил взгляд на часы. – Вот разве что она нынче пенициллин прихватить догадается.

– Если сегодня не догадается, то не прихватит уже никогда, – напомнил Кроули. – Эта партия груза последняя. Уложим в трюм и немедленно взлетим.

– Так доставай деньги! – внезапно взревел Фланнери, энергично потирая руки.

Кроули невольно заулыбался.

– Да, верно.

Пошарив в одном из стальных рундуков, бывший профессор извлек из его недр солидную горсть бумажных купюр и, развернув деньги веером, протянул их Тельману.

– Выбирай на вкус! Да хоть все забери!

– Вы бы с этим поосторожнее, – забеспокоился Тельман. – Возможно, она опять цены на все подняла.

– И что из этого? Чего-чего, а денег у нас – хоть отбавляй, – объявил Фланнери, небрежно запихнув с десяток купюр в полупустую тележку с грузом, которую один из товарищей толкал в сторону корабля. – Деньги летают над всей планетой, вперемешку с пеплом и костяной пылью. Пускай подавится – к чему они нам на Венере?

«На Венере, – в ярости подумал Тельман. – На Венере жизнь снова примет разумный, справедливый порядок, а ты и тебе подобные отправятся копать выгребные ямы – там вам самое место».

– А что она в основном к нам возит? – спросил он Кроули и Джинн Доббс, подчеркнуто игнорируя Фланнери. – Что было в последней партии?

– Комиксы, – мечтательно отозвался Фланнери – рослый, жилистый, темноволосый, довольно молодой, утирая испарину с высокого, украшенного зачатками ранней лысины лба. – Комиксы и губные гармошки.

– И «когти» для банджо, – заговорщически подмигнув ему, добавил Кроули, – а то как нам без них целыми днями лежать в гамаке, наяривая «Кто-то на кухне у Дины»?

– И соломинки для коктейлей, – подхватил Фланнери, – чтобы было чем пузырьки в шампанском урожая тридцать восьмого года по всей форме давить!

– Да ну вас! Дегенераты! – вскипел Тельман.

Кроули с Фланнери заржали на два голоса, и Тельман, раскрасневшийся от нового унижения, будто свекла, двинулся прочь. «Ну, что за идиоты, а? Что за болваны? Как можно в такое время шутки шутить?» – подумал он, в отчаянии, едва ли не с укоризной взглянув на корабль.

И это вот – создатели нового мира?

Межпланетный корабль блестел, сверкал металлом в лучах беспощадного, раскаленного добела солнца. Высоченная сигара из сверхпрочных сплавов, укрытая мочальной защитной сеткой, вздымалась к небу над кучкой убогих хижин. Еще партия груза, еще один грузовичок с провизией и снаряжением из единственного источника, скудная порция «чистых», незараженных припасов, отделявших всех их от гибели, и все. И можно лететь.

Молясь о том, чтобы с доставкой груза не вышло какой-нибудь накладки, Тельман отвернулся от корабля и замер в ожидании прибытия миссис Эдны Бертельсон на видавшем виды красном грузовичке-пикапе. Единственная тонкая ниточка, соединявшая лагерь с зажиточным, сытым миром довоенного прошлого.

По обе стороны от дороги высились рощи пышных,