Наивные фантазии прервал скрип веток над моей головой. Я так и не решилась вылезти из пещеры, проведя в ней всю ночь.

Неожиданно сверху снова опустилась ветка-щупальце.

— Что случилось? — я без страха прикоснулась к ней, пытаясь понять, что вдруг случилось. В ответ в моем сознании начали рождаться чужие, но чистые эмоции:

«Позволь тебе помочь»

А следом я почувствовала, как гибкая ветка начинает обвивать мою вывихнутую из сустава стопу. Конечно, первой реакцией был страх, однако, дернуться я не решилась. Я ожидала дикой боли, ведь нога реагирует на малейшее движение, но ничего такого не случилось. Дерево так филигранно обвилось вокруг больного сустава, что умудрилось не причинить мне никакого дискомфорта.

Неожиданно ветка сжалась, словно тиски. Меня пронзила резкая обжигающая боль, я вскрикнула, а в голове пронеслась досадная мысль: «Все-таки оно решило оторвать мне ногу!». Но спустя буквально секунду боль неожиданно испарилась. Я ожидала адских ощущений, но вместо них пришло облегчение.

В изумлении воззрившись на свою стопу, я вдруг осознала, что мне только что вправили сустав. Ветка разжалась и отпустила мою многострадальную конечность. Теперь лишь легкое саднящее чувство напоминает о травме, боль исчезла.

— С-спасибо, — растерянно пробормотала я, не веря в произошедшее. Мне справило сустав ожившее дерево? Невольно начинаешь задумываться: а реально ли происходящее? Не сошла ли я с ума от тех кульбитов, которые сделала моя судьба? — Зачем? — задала я единственный вопрос дереву. Помимо вопроса ему передалось и мое запредельное изумление от произошедшего.

«Ты своя» — получила я загадочный ответ.

— В каком смысле? — испуганно икнула я.

«Повелительница живой природы» — пояснило дерево.

Я увидела перед своим внутренним взором образ девушки и сразу поняла, что это лесная ведьма, такая же, как я. Особое свечение вокруг нее не дает шанса ошибиться. Я как будто смотрю на все глазами Харутского леса, если можно так выразиться. Вот она совсем малышка, не старше трех лет, играет среди деревьев и качается на извилистых ветках, как на лианах. Я чувствую теплые эмоции по отношению к ребенку. Лес рад ей и пытается порадовать девочку: подбрасывает ей орехи, ягоды и цветы. Но в какой-то момент малышка исчезла. Просто пропала, а затем внезапно вернулась уже взрослая.

Эта самая девушка ощущается как часть окружающей природы, как важная часть тела. Мне видно все, что происходит с ее телом — все кости, органы и ткани — как на ладони. Даже ее голод, и тот не укрылся от меня. Где-то вдалеке сознания промелькнула бледная догадка, что я смотрю сама на себя.

Глава 49

Моргнув, я как будто очнулась и вернулась в свое человеческое сознание. Испуганно отняла руку от дерева и сцепила пальцы в кулак. У меня возникло странное ощущение, будто только что в мою голову забрался кто-то посторонний. Неприятное чувство, будто в мозгах поковырялись палочкой. И все-таки, где-то бьется отчаянная мысль: неужели я выросла в Харутском лесу..? Та малышка, которая играла с живыми ветками и каталась на них — это я…? В памяти всплыли бледные отголоски размытых детских воспоминаний. Я вспомнила, как висела на коричневых лианах и пыталась сорвать алые листья. Помню, как пыталась жевать их, а затем недовольный голос мамы…

Я тряхнула головой. Неужели это правда, и я жила здесь с матерью? Но что она делала в Харутском лесу? Все знают, что здесь может жить лишь нечисть, а любое другое существо этот лес убьет. Почему же нас с мамой не убил, но, можно сказать, принял как родных? Этот вопрос поставил меня в тупик. Неужели я никакая не лесная ведьма, а лесная кикимора…? Говорят, только они могут жить в Харутских дебрях.

Ладно, оставим это. Главное, что я получила ответ на свой вопрос. Дерево (или Харутский лес в целом?) дало понять, почему оно мне помогает. Я для него «своя», он заботится обо мне, как об обитателе леса и своем подопечном. Вот только, мне показалось, что среди всех эмоций живого древа я ощутила смутную радость от того, что у него наконец-то появился собеседник. С лисами и кабанами вряд ли возможно пообщаться по душам, а со мной можно без проблем обменяться мыслями.

— Знаешь, мне неловко, — начала было я, не зная, как вести себя с деревом. Какие в лесу приняты правила этикета? Может, у них в знак уважения принято жевать листья во время разговора или гладить веточки? Растение, все-таки, это не человек, у него свои причуды. — Тебе хочется общения, а я должна уйти, — виновато произнесла я. От дерева пришло нескрываемое огорчение. Что ж, хоть агрессии нет, и на том спасибо. — Прости, — выдавила я из себя. — Там мой…супруг, — выдохнула я, не подобрав другого слова. Как еще назвать этого волка? Друг? Спаситель? Покровитель? Злодей, сломавший мою прежнюю жизнь? Это все станет не важно, если он погибнет.

Стоило представить Вольфа мертвым, как внутри все заледенело от ужаса. Это пронзительное чувство идет из глубины, вырываясь на поверхность и пробирая меня до костей. А если Вольф уже умер? Я ведь могу ничего и не почувствовать, несмотря на нашу связь. Я сама от себя не ожидала, но мысль о его смерти выбила меня из колеи, сбила с ног и нокаутировала. Я никогда не пускала слюни на императора, а порой мне самой хотелось его убить, но смерти я ему не точно не желаю.

Я вздрогнула, почувствовав прикосновение дерева к своему плечу. Что ему нужно? Я растерялась, а те временем в мое сознание вновь бесцеремонно ворвались:

«Иди. Помоги ему и возвращайся»

Страх перед неизвестной формой разума начал отступать.

— Как я могу ему помочь? — с надеждой спросила я.

«Тебя проведут. Главное, вернись»

Последняя просьба прозвучала с затаенной мольбой. Дереву или тому, что общается со мной через него, очень не хочется терять собеседницу. А ведь он мог бы просто не лечить меня, и никуда бы я не делась от него. Но дерево не только излечило меня, но и готово помочь вернуться обратно во дворец. Почему-то у меня нет сомнений в том, что оно меня не обманет и не подведет.