Особое развитие магазины самообслуживания, по замыслу идеологических структур, должны были получить после перехода к строительству коммунизма. Действительно, на рубеже 1950–1960‐х годов по инициативе власти началась передача в руки общественности части государственных функций. В ряду явлений такого рода можно назвать первые автобусы без кондукторов, общественных пионервожатых, дружинников, передачу преступников на поруки трудовым коллективам и т. д. Это своеобразное «разгосударствление» следует рассматривать как попытку демократизации общества. Торговля без продавцов тоже входила в эту программу преобразования общественных отношений на коммунистических началах всеобщего доверия. Однако глобальности замыслов явно не соответствовали темпы роста числа магазинов самообслуживания. Даже в начале 1962 года в крупных городах их было меньше 20% от числа всех торговых предприятий902. Появлению новых продмагов препятствовали плохо налаженная система расфасовки товаров и ощутимые убытки из‐за воровства903. К тому же магазины самообслуживания в 1950–1960‐х годах еще не имели должного оборудования – все это тормозило не только реализацию пищевых товаров, но и приобщение к западным практикам питания. Частично эти недостатки нивелировались автоматизацией производства и продажи отдельных видов еды и напитков.

Техническим новшеством эпохи Хрущева можно считать автоматы для продуктов. Самым распространенным был транспортер для продажи картофеля – своеобразное «чудо техники» конца 1950–1960‐х годов. Уже в конце 1958 года в магазинах Ленинграда, например, было 295 агрегатов подобного типа, что, как отмечали корреспонденты «Ленинградской правды», позволяло увеличить реализацию картофеля в 4 раза904. Тогда же появились автоматы по продаже бутербродов, пирожков и сосисок. Правда, успешно работать они могли только при определенном весе и размере перечисленных продуктов – соблюсти их было достаточно сложно. Автоматизация, способствующая стандартизации вкуса, довольно быстро распространилась в розничной торговле СССР: уже в 1960 году действовало 30 000 автоматов, а в 1964‐м – 46 000. Но все же самыми популярными были шкафообразные агрегаты, выдающие за 1 и 3 копейки (в ценах 1961 года) газированную воду. Их в стране в начале 1960‐х годов насчитывалось почти 30 тысяч. Неудивительно, что это чудо техники отразил в своей комедии «Операция „Ы“» Леонид Гайдай. Пожалуй, с этого времени начался в СССР бум потребления шипучих напитков, хотя известны они были и в 1930–1950‐е годы. Летом газировку продавали с маленьких лоточков так называемые «газировщицы». Они использовали переносной автомат для газирования воды (оно производилось тут же при покупателе) и небольшие емкости с разнообразными сиропами. Автоматы начала 1960‐х годов заполнялись, как правило, лишь одним видом жидких подсластителей – лимонным.

Популярность газировки возросла не только с появлением автоматов и сифонов домашнего употребления: советские люди познакомились со знаменитой кока-колой. Впервые вопрос о производстве этого напитка в СССР возник еще во второй половине 1930‐х годов, после визита тогдашнего главы Наркомата снабжения Анастаса Микояна в США. Он писал в своих воспоминаниях: «Большой интерес нашей группы вызвало и производство безалкогольных напитков Мы изучили процесс производства кока-колы, но при ограниченности в средствах мы тогда не в состоянии были наладить у себя подобное дело. Впоследствии развернули производство стандартного высококачественного лимонада и русского кваса»905.

О кока-коле стали рассказывать и в советской прессе. В номере журнала «Пищевая промышленность», вышедшем в ноябре 1937 года, появилась заметка под названием «Рус-кола», информирующая советского потребителя о любимом питье американцев: «В состав этого напитка входит содержащий кокаин экстракт листьев „Кока“, растущих в Южной Америке, и экстракт орехов Африканского тропического дерева „Колы“, которые содержат теобромин и кофеин. Кроме того, в напиток входят ароматические вещества, скрадывающие его наркотический привкус. Для этого используются лимонные, апельсинные, коричные, мускатные и другие масла и экстракт ванилевых бобов. Полученный концентрат подслащивают сахарным сиропом, окрашивают жженым сахаром и подкисляют фосфорной кислотой». Далее отмечалось: «Как видно, напиток, приготовленный по такому рецепту, не безвреден для организма человека. Но напиток вкусен и при замене его наркотических составных частей безвредными. Он мог бы с успехом приготовляться у нас». В заметке также сообщалось: «Ленинградский химико-пищевой комбинат разработал научно обоснованные рецептуры нескольких новых высококачественных напитков, на приготовление которых может пойти сырье, произрастающее в СССР. В состав этих напитков входит мандаринное, лимонное, мятные масла, диэтилацитал ванилина, синтетическое коричное масло, кориандровое и мускатное масла и экстракт грузинского чая». То есть ничего похожего на состав «кока-колы». Однако это все же была всего лишь попытка «советского ответа американскому напитку». Предполагалось назвать новое изобретение пищевой промышленности «рус-колой». Пресса писала и о том, что уже приготовлена опытная партия «концентратов, из которых ленинградский завод „Вена“ выработал сиропы и партию напитков. На дегустации в узком кругу специалистов напитки получили очень хороший отзыв». На этом, по-видимому, попытки произвести нечто подобное кока-коле закончились. В первом издании «Книги о вкусной и здоровой пище» (1939) нет ни одного упоминания «рус-колы».

С реальной кока-колой рядовой советский человек познакомился в годы хрущевской оттепели. В июле 1959 года в Москве в Сокольниках открылась выставка промышленных и культурных достижений США. Она вызвала огромный ажиотаж не только в высших эшелонах власти, но и в среде рядовых граждан. Около двух миллионов москвичей и гостей столицы в длинных очередях добывали билеты на выставку. Там можно было увидеть, например, цветной телевизор и выпить из автомата кока-колы! Поэт Евгений Рейн писал:

Конечно, после знаменитой американской выставки в Москве этот напиток не превратился в постоянный элемент советского быта. Но «шипучий керосин» стал для обывателя символом западной жизни, своеобразным вкусовым ориентиром – как казалось, более соответствующим новой демократической жизни, чем кондовые квас и морс. В продаже пепси-кола впервые появилась в СССР в 1979 году, в преддверии Олимпийских игр в Москве.

Элементом вестернизации стиля еды и питья в 1960‐х годах можно считать коктейли. Они входили в меню «молодежных кафе» – новых заведений советского общепита. В самом начале 1970‐х в Ленинграде появилось литературное кафе «Сонеты». На билете, приглашавшем на открытие заведения, организаторы напечатали стихотворение «Хвала коктейлю» – напитку, в котором смешались «солнце и сирень»906. Распространение алкогольных и безалкогольных коктейлей – отражение проникновения западной, в первую очередь американской, культуры потребления в советскую действительность и свидетельство разрушения бытовых канонов большого стиля. В сталинской энциклопедии о еде и напитках – «Книге о вкусной и здоровой пище» – ни в одном издании нет ни слова о коктейлях. Зато уже в книге «Кулинария» (1955) можно найти рецепты 35 разновидностей этого типа напитков907. «Романтика» коктейлей обеспечивалась особыми элементами внешней ритуализации их потребления. В первую очередь это соломинка, держась за которую, как многим казалось, можно «приплыть» к берегам западной культуры. Литературовед Татьяна Никольская рассказала о своих «коктейльных экзерсисах» в старших классах школы следующее. Сэкономив деньги, выданные на школьные завтраки, они с подругой покупали в знаменитом ленинградском кафе «Лягушатник» либо десертный, либо крепкий напиток из смеси алкоголя и сока. «Потягивая коктейль через соломинку, – вспоминает Никольская, – мы себя чувствовали взрослыми современными девушками»908. Очень популярным в 1960‐е годы стал и молочный коктейль. Его делали в каждом магазине, где продавались мороженое и молоко. Обычный стакан такого напитка стоил 11 копеек (буханка черного хлеба в ценах 1961 года – 12 копеек).