неподалеку от дороги, последний тоже попал в ловушку, но не умер. Я ответила на все вопросы? – раздражение все-таки прорвалось наружу.

– Как любопытно, Ашити, – присев на корточки рядом со мной, произнес Юглус. – Ты легко говоришь о смерти людей, но страдаешь, когда видишь страдания таба на охоте. Почему?

Я вскинула на него взгляд, чуть сузила глаза и некоторое время смотрела, пытаясь понять, отвлекает он меня нарочно или же попросту моему телохранителю и вправду интересно узнать ответ на свой вопрос.

– Ты не прав, друг мой, – наконец ответила я. – Мне жаль каждую невинную душу, я не переношу ее страданий. Таб умер в великом страхе и мучениях, оттого глядеть на это у меня не было сил. Я в ужасе при мысли, что погибнет кто-то из моего народа, и вовсе не могу представить, что мой муж уже не вернется домой. Я оплакиваю каждую дорогую мне жизнь, но не могу жалеть убийц. Мне было неприятно видеть смерть воинов Елгана, и, наверное, мне будут сниться дурные сны, но душа моя спокойна, потому что наш каан и его люди остались невредимы. Это единственное, что имеет для меня ценность. И если ради того, чтобы жили они, должен умереть враг… – я снова посмотрела в глаза телохранителя, – пусть умрет.

– Истинно, каанша, – произнес за моей спиной один из ягиров.

Не обернувшись, я кивнула и закрыла глаза…

– Ашити.

– Проклятие, – выругалась я и сердито взглянула на Юглуса. – Что?

– Вернемся. Не стоит сидеть здесь слишком долго, – сказал мой телохранитель. – Они пришли, и мы не знаем, не был ли кто-то отправлен к Иртэгену. Ты этого не видела. И Эгчен будет тревожиться, если мы задержимся еще.

– Я хочу видеть, – отчеканила я, но он прервал:

– Тебе помешают. Если Эгчен отправит ягиров на поиски, они приедут и…

– Проклятие, – снова выругалась я.

Это было верно. Если сюда примчится взволнованный Эгчен, он не станет разбираться в причине моего отсутствия. Прежде замучает увещеваниями… Да, надо было возвращаться, и побыстрее. А дома мне уже никто не сможет помешать.

– Едем, – произнесла я, порывисто поднявшись на ноги. А затем, бросив взгляд на Юглуса, добавила: – Я буду смотреть, а если продолжишь отвлекать, то выставлю тебя за ворота, и будешь охранять меня там. Я была услышана?

– Была, каанша, – кивнул ягир. – Но если сыщется дело, в этом я буду не виноват.

– На сегодня иных дел нет, – ответила я и, забравшись в седло, рявкнула: – Вперед!

Ветер сорвался с места, а следом и остальные саулы. Лишь у ворот, которых мы достигли спустя всего несколько минут, я с беспокойством обернулась, вдруг поняв, что совершенно не озаботилась о моих подопечных. Детеныши бежали позади. Они сильно отстали и все-таки оказались быстрее, чем мне думалось. Кажется, в будущем, когда они достигнут порога взросления, их бег будет ненамного медленнее саульего. Большие, сильные, стремительные и смертоносные… Хорошо, что мы их стая.

– Мейтт! – крикнула я и направила Ветра в ворота Иртэгена.

Рырхи нагнали нас еще до того, как мы поравнялись с новым подворьем. Дальше я уже не поехала. Моего саула надо было довести до ашруза, потом вернуться, а тратить на это время совсем не хотелось. Потому я въехала на подворье и спешилась уже здесь. Ветер принюхался к новому для него месту, но я оставила сейчас исследовательский интерес моего скакуна без внимания. Даже не сразу заметила Эчиль, выглянувшую из двери дома.

– Ашити, – позвала она, – Ашити!

Я намеревалась скрыться среди зелени за домом и там вернуться к своим наблюдениям, потому тихо зарычала и обернулась, едва сумев спрятать раздражение под маской благожелательности. Однако уже спустя миг испытала тревогу – наша свояченица показалась мне взволнованной.

– Что случилось, Эчиль? – спросила я, направившись к ней.

– Твои рырхи… – Она бросила взгляд на детенышей. Я тоже посмотрела на них, но не заметила ничего необычного. Бойл чесал задней лапой за ухом, Торн растянулась на спине, и, кажется, ее уже вообще ничего не интересовало. Мейтт стоял рядом со мной и смотрел на первую жену Архама, приоткрыв пасть – ничего пугающего, просто любопытная мордочка. – Они уже успокоились?

– Что значит «успокоились»? – переспросила я. – Они злились?

– Еще как! – воскликнула бывшая каанша и, прикрыв рот ладонью, снова посмотрела на рырхов. – Еще как, – повторила она уже тише. – Как поняли, что тебя уже нет рядом, сначала побежали к воротам, но им никто не открыл. Мы пытались их дозваться, Тейа сбегала в дом за едой, но они зарычали на нас. А потом услышали твой голос с улицы и разъярились. Ягир защищал нас с девочками, пока мы бежали к дому, они напали на него…

– Боги, – охнула я. – Он жив?!

– Жив, – кивнула Эчиль. – Они вокруг него бегали, ягир не успевал увидеть, кто нападает… Ашити, это было так страшно, мы кричали, – голос ее сорвался, но свояченица взяла себя в руки и продолжила: – Мы кричали, ягир бранился, когда они его лапами били, и тогда второй ягир открыл ворота, чтобы посмотреть. Рырхи будто этого и ждали, они тут же бросились на улицу. Сбили с ног второго ягира и убежали.

– Больше никто не пострадал? – с тревогой спросила я.

– Нет, – Эчиль мотнула головой. – Они сначала метались по Иртэгену, а потом побежали к воротам. Это было глупо думать, что рырхи не заметят, как ты ушла, и будут сидеть с нами. Я больше никогда не останусь с ними без тебя. Никогда! – закончила она, вновь мотнув головой.

– Они и на нас готовы были кинуться, когда решили, что Ашити грозит опасность, – произнес за моим плечом Юглус. – Верные стражи. Хорошо, что мы их стая, – добавил он, сказав вслух то, о чем я сама только недавно думала, – иначе задрали бы сразу, а не запугивали.

Я посмотрела на Мейтта, он ответил преданным честным взглядом. Рырх за собой вины не чувствовал.

– Нельзя обижать своих, нельзя, – сердито сказала я, зверь только встряхнулся и направился к сестре и брату.

– Раненый здесь? – спросила я Эчиль.

– Увели к Орсун, – ответила та.

– Позже навещу его, – сказала я уже сама себе и направилась за дом. Далее оттягивать я была не в силах.

– Куда ты, Ашити? – бывшая каанша поспешила за мной.

Следом за матерью выглянули девочки. Они настороженно смотрели на рырхов, теперь и маленькие подружки детенышей опасались их. Я осуждать их за это не собиралась, да и не посмела бы. Свою вину за случившееся я тоже чувствовала – не стоило оставлять их, всё еще рано. Они привязаны ко мне, им всё еще нужна мать, и