чьи члены претендовали на те же позиции. Это была высшая городская аристократия, которая уже давно проигрывала в продолжающейся борьбе с монархией за своё право на участие в управлении страной. Мы уже отмечали повторяющиеся требования городской аристократии убрать всех евреев с высоких королевских должностей, в особенности с должности верховного казначея, и мы видели, что они этого добились в начале 1380 г. Но это достижение вряд ли удовлетворило все или хотя бы большинство их желаний, потому что они не только хотели, чтобы все евреи были удалены со своих высоких постов при дворе; они ещё хотели, чтобы все церковники и поместные дворяне, занимающие высокие посты, освободили их. То, к чему они действительно стремились, так это стать настоящими и единственными правителями королевства — разумеется, под эгидой короля, который будет действовать по их указке и фактически плясать под их дудку. Они начали оказывать давление в этом направлении, обращаясь к королю с просьбами включить некоторое число «граждан» (ciudadanos) в королевский совет. Но они не имели в виду любых граждан, которых король мог бы назначить на эти должности. В петиции, представленной кортесам в Торо, 1371 г., они указали на свое желание, чтобы король выбрал этих советников из числа их патрициев («добрых людей») — то есть из городской аристократии — и чтобы эти люди участвовали во всех королевских советах, во благо королевству и владениям короля. В своем ответе Энрике II сказал, что среди судей при его дворе и в Высшем Трибунале уже есть люди «из провинций» (т. е. из городов), и что он согласится с тем, чтобы они присоединились к его совету[657].

Это, разумеется, было отрицательным ответом. Города стремились к более высокому статусу не для некоторых простолюдинов, отличившихся как юристы, а для их признанных гражданских лидеров, и это, конечно, выглядело совсем по-другому. Тем не менее они использовали ответ короля как частичное признание правоты своего требования и продолжали оказывать давление до его полного удовлетворения. В конце концов, их беспрерывное понукание, с одной стороны, и частая нужда короля в поддержке — с другой, сделали свое дело и заставили короля отступить. В 1385 г. Хуан I, в то время сильно ослабленный поражением в Альжубарроте, позволил городам приблизиться к их цели: он открыл им доступ в королевский совет и предоставил им четыре из двенадцати его мест. Пятью годами позже, после смерти короля, города добились еще большего. На кортесах в Мадриде в ноябре 1390 г. они уже составили большинство членов совета (тринадцать прокурадоров против одиннадцати представителей знати и духовенства). Но это достижение оказалось недолговечным. На кортесах в Мадриде 1391 г. число грандов сравнялось с числом представителей городов.

Возможно, города пошли бы еще дальше, если бы буря, разразившаяся в 1391 г., не швырнула страну в состояние полуанархии. При этих обстоятельствах высшим сословиям удалось остановить прогресс городов в королевском совете, однако все же не предотвратив превышение городами ограничения, установленного завещанием Хуана I. Оказалось, что покойный король сопротивлялся в душе тому, что был вынужден предоставить городам в 1385 г., потому что в регентство, назначенное им в его завещании, он не включил ни одного из видных представителей городов, предоставив им только совещательный голос. Правда, на кортесах в Бургосе в 1392 г. города сменили совещательный голос на право вето, но им так и не удалось восстановить свое былое влияние в совете, где их число не превышало количество представителей других сословий. Их присутствие, несомненно, помогало Энрике III (наследнику Хуана I) умиротворить непокорную знать, но, покончив с этим, он устранил представителей городов из совета, отказав им в привилегии, которую кастильские короли никогда, собственно, и не хотели им давать.

Это случилось в 1406 г. — через 15 лет после массового крещения и незадолго до смерти Энрике III. В период несовершеннолетия Хуана II у городов не было представительства в регентстве Каталины и Фернандо. Но их упрямое желание быть представленными в советах ничуть не ослабело, и они ждали восшествия на трон Хуана, чтобы возобновить свое давление в этом направлении. На кортесах в Мадриде 1419 г., когда Хуан II пришел к власти, они подали хорошо аргументированную петицию о возобновлении своего членства в совете. Они напомнили королю о поддерживающих их прецедентах (некоторые из его предшественников, «как несовершеннолетние, так и взрослые» (hedad complida), признавали право городов на представительство, сказали они), но, будучи осторожными, не рискнули зайти слишком далеко. Они не просили, чтобы все города были представлены, и уточняли, сколько мест они хотели получить. Вместо этого они в своей петиции просили короля позволить «ряду лиц, действующих от имени некоторых городов», войти в совет с правом голоса. Король, не желая брать на себя обязательства, ответил, что рассмотрит этот вопрос, а затем будет действовать согласно тому, что, по его мнению, пойдет ему на пользу[658].

Через шесть лет после этого на кортесах в Паленсуэле (1425) прокурадоры напомнили королю о его обещании и выразили надежду на то, что включение представителей городов в королевский совет принесет королю большую пользу. Они также нашли нужным снова указать монарху на то, что так поступали его дед, Хуан I, и прадед, Энрике II (опустив при этом упоминание об Энрике III). Король, однако, ответил, что в его совете «одинаково представлены» все три сословия. Он включает в себя «герцогов и графов, прелатов и магнатов, юристов и кабальеро и персон — естественных подданных больших и малых городов моего королевства»[659]. По существу, это был ответ, аналогичный тому, что города получили от Энрике II. Он обошел настоящую проблему, вызвавшую к жизни петицию, и был основан на явно притворном предположении, что все, чего хотели города, так это получить несколько мест в королевском совете.

Города, конечно, поняли, что корона ни под каким видом не хотела допустить представительства городов в совете, и, потеряв надежду на то, что король изменит свою позицию, они отказались от многих своих требований. На кортесах в Саморе, 1432 г., они просили только о том, чтобы двое их прокурадоров, избранные всеми их представителями на кортесах, оставались при дворе между созывами кортесов и давали советы королю по вопросам, касающимся благосостояния городов. И на эту петицию король ответил «категорическим отказом»[660].

XII

Для городов не было секретом, что все ответы короля продиктованы Альваро, и они знали почему. Казалось бы, Хуан II просто следовал традиционной многовековой политике кастильских королей, но на самом деле он шёл гораздо дальше и был куда более решительным, чем предшествовавшие ему монархи. Горожанам было ясно, что