Сказав это, Вендузос стал спускаться в долину. Но его подстерег Фурогатос и схватил за штанину.

– Брат Вендузос, не видел ли ты моего приятеля Бертодулоса? Как он там, бедняга? Не поверишь, о нем я больше думаю, чем о своей жене. Чудеса!

– Жив-здоров, не волнуйся. Я видел его у старика Сифакаса. Чувствует себя прекрасно. Все время с бабами. Бороды нет, так скоро и юбку наденет!

– Эх и погуляли мы тогда в подвале у капитана Михалиса! Или, может, это был сон?

Но Вендузос не дослушал и как на крыльях полетел исполнять поручение.

Старик Сифакас осторожно держал грифель и, пыхтя, выводил буквы на доске. В последние дни на него навалилась какая-то хворь: силы словно покидали его и уходили в землю. Мучила бессонница, дрожали колени.

Надо торопиться, думал он, могу не успеть. Он, превозмогая слабость, сидел с утра до вечера над грифельной доской. И удалось-таки старику подчинить себе корявую, непослушную руку. Теперь буквы, и большие и маленькие, выходили у него красивыми, четкими.

– Вообще-то маленькие буквы мне не нужны, – говорил он своему учителю Трасаки. – Для моих дел вполне сгодятся большие.

Была у старика заветная цель, как раз сегодня он собрался рассказать о ней Трасаки.

Было уже заполдень, женщины приготовили обед и накрыли на стол. А Трасаки как в воду канул. Кира Катерина, замкнутая, встревоженная, то и дело выходила на дорогу и смотрела в сторону гор: куда он мог подеваться? Почему его так долго нет? Трасаки взял старый самопал и утром убежал с друзьями Манольосом, Андрикосом и Харитосом, прихватив заодно десяток деревенских мальчишек, к ближайшей горе – будто бы играть в охотников. Вооружились кто серпом, кто пращой, кто вилами. Андрикос нацепил на длинную палку старую дедушкину феску без кисточки и шел впереди, как знаменосец.

У подножия горы Трасаки засунул пальцы в рот и свистнул. Отряд сгрудился вокруг него.

– Ну что, поняли вы, куда и зачем мы идем? Мы – мужчины, стыдно нам с женщинами сидеть. Сейчас все мужчины сражаются в горах с турками. Значит, и мы должны сражаться!

– Сражаться? – испуганно переспросил Харитос.

Он думал, что они опять будут играть на горе: разделятся на турок и христиан и станут охотиться друг за другом.

– Да пойми, тупая башка, играм конец! – отрезал Трасаки. – До сих пор мы просто упражнялись. Чтобы рука была твердой и могла убивать.

– Ты говори яснее! – взмолился Харитос. – Мы что, с настоящими турками идем воевать? Вчера ведь меня с вами не было, я весь день стадо пас и не знаю, что ты там объяснял.

– Не виляй! А если боишься, иди домой и уцепись за материну юбку. Вон там, за горой, турецкая деревня Бохос – туда и пойдем. У околицы один из нас крикнет турчатам, чтоб выходили драться. Понятно?

– А если выйдут их отцы?

– Ну и что? У меня дедушкин самопал!

– Все взрослые турки на войне, – успокоил его Манольос, – не бойся!

– Да, – подтвердил Андрикос. – В деревнях остались женщины да дети. Женщин мы трогать не будем, а вызовем турчат за деревню и вложим им по первое число.

Харитосу стало стыдно за свою трусость.

– Ладно, пошли, – сказал он. – Только давайте сначала перекрестимся – на душе спокойней будет.

– Ну давайте, – согласился Трасаки. – Мой отец тоже крестился, когда уходил на войну.

Все перекрестились и стали подниматься на гору.

Дул ветер, холодный, зимний. На вершине Селены сверкал только что выпавший снег. Два ворона, каркая, пролетели над головами ребят.

– Нужно было и Бертодулоса взять с собой, – сказал Андрикос. – На гитаре бы играл – трубы-то у нас нет.

– Эй, вы там! Прекратить разговоры! – прикрикнул Трасаки. – Построиться в колонну по двое! Мы как-никак армия, идем на войну!

– Я есть хочу! – вдруг заныл Манольос Мастрапас, схватившись за живот.

– Как же это мы забыли взять продукты!

Все, запыхавшись, остановились: каждому вдруг захотелось есть.

– И пить! – крикнул кто-то. – Я хочу пить! Мы забыли взять воду!

– Давайте вернемся и возьмем, – предложил кто-то.

– Возвращаться не будем! – оборвал его Трасаки. – Это же война! Будем голодать и терпеть жажду. Как настоящие повстанцы.

– У турчат наверняка есть хлеб и вода, – заметил знаменосец. – И буреки. Турки любят буреки. Мы перебьем их и все отнимем. Вперед, ребята!

Он высоко поднял палку с дедушкиной феской и двинулся дальше. Кое-кто хотел потихоньку отстать и вернуться обратно, но Трасаки вскарабкался повыше, чтобы видеть весь свой отряд, построенный в колонну по двое.

– Если попадется заяц, – успокоил ребят Трасаки, – я подстрелю его из самопала. Зажарим его на вертеле и пообедаем… спички есть у кого-нибудь?

Все растерянно принялись рыться в карманах. Спичек ни у кого не было.

– Не беда! – решил за всех Андрикос. – У турчат наверняка есть. Пошли!

Мальчишки перебирались с валуна на валун, стараясь не шуметь. Разговаривали полушепотом: в турецких владениях надо быть начеку.

Набежавшие тучи закрыли вершину горы, снег уже не сверкал. Вдали загремел гром, запахло сыростью.

– А плащи-то мы тоже не взяли! – вспомнил Харитос.

– Да ладно, – откликнулись деревенские мальчишки, – у нас их все равно нет!

– А у меня есть зонтик. Жаль только, что я его не взял, – вздохнул Манольос.

– Ты что, зонтиком воевать собираешься?

Все так и покатились.

– Тише, ребята, не кричите – турки услышат! – сказал Харитос.

Он поднял серп, как бы защищаясь от дождя. Мальчишки прибавили шагу, поднимаясь все выше. Некоторое время двигались молча. Сошли с тропинки и стали карабкаться по склону напрямик. Но вскоре выдохлись.

– Давайте отдохнем, ребята, – предложил кто-то, – переведем дух. А не то сил не будет для сражения. Это не дело!

– Передохнем! – подхватил Хараламбис, суровый на вид парень с ломающимся петушиным голосом и густым черным пушком над верхней губой. До сих пор он не открывал рта. Шагал, глубоко задумавшись, с недовольным видом, а сейчас его прорвало. – Передохнем! – крикнул он опять. – Я тоже хочу вам кое-что сказать.

– Чего еще? – спросил Трасаки и заступил ему дорогу.

– Прежде чем идти в бой, нам надо выбрать вожака! Кто же ходит на войну без командира?

– Я вожак! – заявил Трасаки, высоко поднимая самопал.

– А кто тебя выбирал? Сам себя назначил? Сколько тебе лет?

– При чем здесь это?! Разве я не сын капитана Михалиса?

– Ну и что из того? Звание капитана не передается по наследству. Я самый старший.