на соседнем кресле, как и портупея. В простой белой рубашке и наспех заправленных в сапоги черных форменных брюках Амир словно бы вновь превратился в Ингара, которому я доверяла и в которого по-идиотски быстро влюбилась.

Что мне сказать? Как отговорить? Как спросить о Лире?

Во рту пересохло, как в самый знойный день нарам-ского лета.

– Я рад, что повидаю вас перед отъездом, – тем временем признался Амир. – Я искал вас для важного разговора, но уж простите, постеснялся врываться в спальню к Тиру.

– С чего ты взял, что я была в его спальне? – фыркнула я.

– Вы его невеста, – пожал плечами Амир. – Никто вас не осудит. Нет, вру. Осудят. Народ здесь такой, сами понимаете. Они осуждают всех и за все. Вы еще не женаты, но уже проводите ночи в его постели.

– А ты осудишь? – В моем голосе послышался вызов.

– А я не имею права осуждать. Я всего лишь навир, который пришел поговорить о ведьме по имени Нава. Знаете такую?

Я замерла, словно ошпаренная кипятком. Нава?! Что…

– Сегодня она явилась в корпус навиров и кричала о чудовище, живущем в озере, и об убийствах в лесу. И знаете, что я подумал? Почему же в том лесу я встретил именно вас?

С этими словами Амир грациозно, словно лев, поднялся на ноги и приблизился ко мне почти вплотную. Я тихонько сглотнула, ощущая себя глупой мышью, угодившей в мышеловку. Сама пришла сюда. И снова совру, как он без зазрения совести врал мне.

Тихие шаги Амира набатом отдавались у меня в груди. Чем ближе он подходил, тем сложнее мне давались вдохи и выдохи.

– Я уже говорила тебе, что не было меня ни в каком лесу.

Конечно же, он не поверил.

– Вы что-то замышляете. Указ Тира, который так взволновал народ, тоже ваших рук дело. Лес, живущие там люди, похищения, чудовище в озере. Что вы задумали? Решили свергнуть Тира?

Я отчаянно замотала головой, задохнувшись от возмущения. Свергнуть Тира? Да если бы не я, этот незадачливый воевода уже встретился бы с Владыкой!

– Клянусь, ничего подобного я не замышляю.

– Тогда объясните мне, как все это связано с вами! – рявкнул Амир, сделав еще шаг навстречу. Мы оказались так близко, что наше учащенное дыхание смешалось. Я улавливала запах травяной настойки, но впервые он чувствовался упоительным. Потому что это дыхание принадлежало Амиру.

– Неужели ты думаешь, что я стану откровенничать с предателем? Вызови чтицу тела, если в чем-то меня подозреваешь. Встретимся на допросе.

Я сделала шаг назад, намереваясь уйти, но Амир отреагировал мгновенно: схватил меня за руку и притянул ближе.

– Завтра я уезжаю в Даир, и ты больше никогда меня не увидишь. Можешь называть это глупой чуйкой, но я знаю, что ты ввязалась во что-то дурное и опасное, – зашептал он, склонившись к моему лицу и отбросив напускную вежливость. – Я не заслуживаю твоего прощения и уже не заслужу, но и вредить не стану. Никто из навиров не знает о том, что я видел тебя в лесу, никто не свяжет тебя со словами ведьмы. Она умерла и больше никому не выдаст своих тайн. Я не стану лезть в это ради твоего же блага, но прошу… будь осторожна. Вокруг слишком много врагов, и Тир вряд ли сможет тебя защитить. Будьте счастливы и приведите Мирею к процветанию, а я больше вас не побеспокою.

Я должна была поблагодарить его. Или оправдаться. Или попросить не уезжать. Но я слышала лишь шум крови в ушах, ощущала, как биение сердца сотрясает тело до кончиков пальцев, как закручивается тугой узел внизу живота, как пьяное дыхание Амира опаляет лицо и забирается под кожу. Между нами незримой молнией искрилось напряжение, оно стискивало мне горло, покалывало на кончиках пальцев.

Пусть весь мир летит в преисподнюю!!! Я поднялась на носочки, чтобы притянуть Амира ближе за ворот рубашки и впиться губами в его сухие обветренные губы.

Во мне не осталось нежности. В висках стучала страсть, смешавшаяся с гневом. Он причинил мне столько боли и причинял прямо сейчас словами об отъезде и пожеланием счастья с Тиром. А я хотела лишь его одного. Только его. Как никогда.

Сильные руки Амира сжали мою талию и притянули еще ближе. Он рвано дышал и целовал меня так, словно задыхался. Я не знала, как правильно целоваться, ведь между нами были лишь те несколько коротких минут в моем кабинете, но откуда-то изнутри рвалось желание раствориться в нем, впиться зубами, съесть и стать единым целым. Я укусила нижнюю губу Амира и тут же провела по ней языком, опьяненная его близостью. Он низко застонал, и по моему телу вновь пронеслась волна дрожи. Или это дрожало его тело? Мы прижимались так тесно, что разделяли одну дрожь на двоих.

Амир распустил мою растрепанную косу и зарылся пальцами в волосы. Я застонала, оторвавшись от горячих губ всего на миг, чтобы прильнуть к ним снова. Его кожа, сильные руки и твердые мышцы сводили меня с ума. Позволив себе что-то невообразимое, я остервенело выправила рубашку Амира из брюк и скользнула ладонями по голой коже груди. Он отрывисто вздохнул и притиснул к себе так сильно, что я всем телом ощутила его желание.

Почему я не послушала Иглу и не отпустила солдат? Сюда в любой момент могла заглянуть прислуга или вернуться Лира, но мысль о том, чтобы оторваться от губ Амира, доставляла боль, сравнимую разве что с прикосновением особого кинжала. Я не смогу отпустить его сегодня! Если же он отпустит меня сам, я умру прямо здесь. Я судорожно сжала рубашку Амира. Нет, не отпущу! Да, я дура, влюбившаяся настолько сильно и мучительно, что готова отдать себя человеку, который через несколько часов уедет навсегда. Но если не сделаю этого, буду жалеть до самой смерти, когда бы она ни настала.

Губы Амира скользнули по моей шее, а пальцы – к зашнурованному вороту рубахи. И без того слабые ноги предательски подогнулись, но руки, которые казались надежней всех на свете, не позволили мне рухнуть на пол.

– Сюда могут войти, – прошептала я, не разрывая поцелуя. Амир нахмурился и отстранился. Его припухшие губы, зацелованные не кем-то другим, а мной, были самым волнующим из того, что я видела в своей жизни.

– Прошу, не прогоняй меня, – так же тихо прошептал он, сжал в руке мою ладонь и припал нежным поцелуем к ее тыльной стороне.

Я то ли всхлипнула, то ли вздохнула и решилась.

– Скройся в тени и