Скорее всего ключникам просто нравилось так жить.

Мартин дошёл до реки и полюбовался несущимся с гор потоком.Вода была прозрачной, кристально чистой, в ней мелькали быстрые рыбёшки, а усамого берега чистился пушистый зверёк, ничуть не смущённый появлением Мартинаи нырнувший в воду, лишь закончив прихорашиваться.

Здесь и впрямь было хорошо…

Мартин вернулся в маленький домик, прошёл пустым коридором ивстал к пульту. Терминал оказался обычный, земной. Любопытства ради Мартинпопытался выделить в списке сразу несколько планет – но незапланированнаявозможность уже была запрещена.

Тогда Мартин привычно выбрал Землю и Москву.

Город встретил Мартина проливным дождём. Косые струи лупилипо лужам, выплёскивая фонтанчики брызг, водопадами текло с крыш, дождь дажеразогнал почти всех пикетчиков. Только мужчина с плакатом «Галочка, вернись!»упрямо стоял перед Станцией. Зонт у него был старый, уныло-чёрный, с паройсломанных спиц, и вода текла брошенному мужу (впрочем, почему именно мужу?) иза шиворот, и на плакат. Оранжевый маркер, которым был написан безнадёжный ибезадресный призыв, уже потёк, превращая старательно выведенный текст в некийзатейливый эксперимент по каллиграфии.

Мартин двинулся к свободному пропускному пункту. Обувь емуключники так и не вернули, так что он старался как можно независимее иувереннее шагать по лужам. В конце концов, ходить босиком запрещено только вметрополитене!

Напротив скорбящего мужчины Мартин на миг остановился. Онивстретились взглядами, и мужчина слегка кивнул – как-то легко, ободряюще, будтоони с Мартином были давно и хорошо знакомы, настолько, что уже не надо никакихслов – достаточно лишь дружеского взгляда.

– Удачи вам, – одними губами прошептал Мартин.

– Спасибо, – так же беззвучно отозвался мужчина.

Мартин подошёл к пограничнику, скучающему под прозрачнымнавесом. Протянул паспорт.

Впрочем, на паспорт тот даже и не взглянул, сразу скосилглаза куда-то под свою конторку.

– Да, я – Мартин Дугин, – покаялся Мартин.

– Сопротивляться не будете? – спросил пограничник. Он былсовсем молоденький и, кажется, волновался. А может быть, напротив, старался ввестипроцедуру ареста в какое-то шуточное, житейское русло?

– Да упаси Бог, – ответил Мартин. – Зачем?

Пограничник заколебался. Он уже жал какую-то кнопку подконторкой, но охрана всё никак не собралась выползти под дождь. Бардак, вездебардак…

– Оружие? – спросил пограничник.

– Ключники отобрали, – пожаловался Мартин. – Хорошийревольвер, любимый, можно сказать. И обувь… представляете?

Пограничник послушно опустил взгляд, изучая босые ногиМартина, уже покрывшиеся равномерным слоем грязи. Самое время стукнуть его потемечку и бежать – если бы Мартин собирался это делать.

– Вот уроды, – искренне удивился пограничник. – Обувь-тозачем?

– И я то же самое говорю, – поддакнул Мартин.

Подошла наконец-то охрана. Пограничник как-то совсемсмешался и грубовато велел:

– Пройдёте с ними, гражданин. И без глупостей!

– Да я само послушание, – хмыкнул Мартин. Заложил на всякийслучай руки за спину и пошёл между своими конвоирами в управление пограничнойохраны, занимавшее первые два этажа ближайшего жилого дома.

Юрий Сергеевич приехал под вечер, когда Мартин доедал своютюремную баланду. Нет, баланда – это так, для красоты словца и пущего трагизма.На самом деле задержанных при выходе из Станции и содержали прилично – вчистеньких одиночных камерах европейского стандарта, с унитазом, койкой ималеньким зарешеченным окошечком, и кормили прилично – на уровне служебнойстоловой. Всё-таки тут попадались самые разные задержанные – и западныетуристы, решившие по пути домой посетить экзотическую Россию, но неозаботившиеся визами, и наши граждане не из самых бедных, посеявшие на пыльныхтропинках далёких планет загранпаспорта.

Так что Мартин съел безвкусную, но питательную рыбнуюкотлету, оставив гарнир из макарон для мусорного бака, подмёл три ложки«летнего салата» – огурцы и помидоры под растительным маслом, после чего непогнушался выпить растворимого кофе немыслимого цвета и запаха. На последних глоткахнапитка его и обжёг сердитым взглядом Юрий Сергеевич, ловко ввинтившийся вполуоткрытую дверь и гаркнувший на охранника, чтобы тот «обеспечилприватность».

– Ох, а я уже всё слопал, – огорчился Мартин. – Гарнирачуток осталось, не хотите? В тюрьме сейчас ужин, мака…

Юрий Сергеевич очень грамотно схватил его за воротник итряхнул:

– Мать твою так, ты что же делаешь, зараза?

Чекист и впрямь был рассержен не на шутку, так что Мартин непридумал ничего лучшего, как ответить:

– По мере сил спасаю Вселенную. Как там, по-прежнемуразверзаются хляби небесные?

Юрий Сергеевич сразу же отпустил его, успокоился и сел нааккуратно застеленную койку. Будучи человеком предусмотрительным, Мартин сразуже заправил бельё, хотя и надеялся ночевать в более привычном месте.

– Нет. Не разверзаются. Просто летний ливень… хотя исильный. Локальный, в Подмосковье солнце светит.

– А над другими Станциями? – уточнил Мартин.

– Проверяли, нормально. В Новосибирске ясно, в Краснодаредождик, но уже кончается, в Штатах… – Юрий Сергеевич запнулся и возмутился: –Да что я перед тобой отчитываюсь? Где ты был? Что делал?

– На самой первой Станции ключников, – невинно сказалМартин. – Как вы мне и намекали.

– Ничего я не намекал, – быстро ответил Юрий Сергеевич.

– Да ладно, я неофициально… – успокоил его Мартин. – Ненамекали – и хорошо. Значит, нигде я не был и ничего не знаю.

Юрий Сергеевич вздохнул:

– Что происходит на Беззаре?

– Всё значимое уже произошло, – ответил Мартин. – Беззарийцысоорудили космический корабль и, воспользовавшись технологией самих ключников,перебросили его к Гамме Капеллы.

– Почему туда? – удивился чекист.

– А это родной мир ключников. Амёбы решили его уничтожить…точнее, перевести всю воду на планете в ту же форму, что и на Беззаре. Ничегосебе диверсия, верно?

Юрий Сергеевич стремительно бледнел.

– Да вы не бойтесь, – сжалился Мартин. – Диверсияпровалилась. Мы нашли ту самую флотилию чёрных звездолётов – они были усоседней планеты, но я застрелил беззарийцев и…