Пока.

– Что-то случилось?

– Пациентка одна… сложная, – девушка поморщилась. – Требует проклятье снять.

Проклятье?

Уже интересно.

…а Кудрявцева, подписывая разрешения, намекнула, что в ковене Ниночке вовсе даже не рады будут. И что вовсе ей бы уехать куда подальше, освободивши место при госпитале для тех, кому оно нужнее.

Обойдутся.

Место это, между прочим, с полгода пустовало, аккурат после смерти Цицинской. Могли бы и подсуетиться, когда б на самом деле нужно было.

А нет?

То и пускай теперь локти кусают.

– Иду, – Ниночка пригладила волосы, которые теперь зачесывала гладко, потому как сделались те жестковатыми, неподатливыми.

Зеркало осталось лежать на столе.

Подумалось, что стоит бы и очки приобрести, какие-нибудь пострашнее, чтоб внушать особо скандальным пациенткам, вроде этой дамочки в мехах, страх и уважение. Впрочем… Ниночка и без очков справилась.

…появилось в ней после того… случая, о котором настоятельно не рекомендовано было вспоминать, ибо нечего вспоминать о кратком разума помрачении… появилось нечто такое, непонятное.

Вот и дамочка, взглядом за Ниночку зацепившись, умолкла.

– И что у вас случилось? – Ниночкин голос зазвучал низко.

И сама-то она не заметила, как поежилась, отступила от Ниночки молоденькая медсестричка, а другая, только-только в госпиталь назначенная, сотворила обережный круг. А вот Анатолий Львович вздохнул с облегчением, подумавши, что идея-то привлечь в госпиталь ведьму оказалась на диво удачною.

…а ведь еще когда заявку оставлял.

– Понимаете, – женщина, привыкшая, что к ней везде-то относятся по-особому, вдруг оробела, чего с ней много лет уж как не случалось. – Вот такое вот чувство, что из меня силы тянут…

Анатолий Львович махнул медсестричкам. Необходимости в их присутствии и прежде-то не было, но велено было принять особую пациентку со всем почтением.

Принял.

Как же они надоели…

Но Ниночка справится. Ниночка умница, что бы там за спиной не говорили. А говорили много и всякого. Некоторые разговоры несказанно злили, хотя прежде Анатолий Львович считал себя человеком в высшей степени сдержанным.

Ниночка появилась на крыльце спустя час.

– Столько курить – вредно для здоровья, – сказала она и тотчас потребовала. – И меня угостите.

– Крепкие, – счел нужным предупредить Анатолий Львович, который к женскому курению относился до крайности отрицательно, но кто ж ведьме-то перечит.

Ниночка самокрутку взяла, размяла в пальчиках, а вот прикуривать не стала.

Балуется.

– И что там?

– Ничего. Здорова, как… не знаю кто. А проклятьице было и не одно. Неоформленное. Характер у нее дурной, вечно с людьми лается, вот и желают ей всякого.

Анатолий Львович кивнул.

Бывает и такое. Ничего. Главное, что по их профилю дамочка идти не собирается.

– Я ее в ковен отправила, – Ниночка очаровательно улыбнулась. – Весьма новую ведьму посоветовала. Сильная. Из самой Москвы прислали. Я сказала, что осмотр нужен регулярный. И процедуры…

…Кудрявцева обрадуется.

Или нет?

В конце концов, она же ведьма, должна воспользоваться ситуацией. А не сумеет? Так не Ниночка в том виновата. Определенно, не Ниночка…

Анатолий Львович откашлялся и неожиданно сам для себя предложил:

– А вы не хотели бы в кино сходить? Тут у меня билеты есть… на премьеру.

– Тогда хотела бы, – Ниночка выбросила сигаретку, которая так и осталась неприкуренной. – Но если вы сегодня к Астре заглянете, а то она сказывала, что бегать от нее вздумали.

– Я здоров.

– Конечно, – она сама подхватила Анатолия Львовича под локоток, подумавши, что теперь-то слухи робкие окрепнут и обрастут всякими подробностями, узнавать которые и самой-то Ниночке интересно будет. – А потому нет никаких причин откладывать визит.

– Она занята… у нее запись…

– Обождут, – сказала Ниночка решительно, смахнувши с белого халата соринку, а с ней и малое проклятьице. Дамочка была мало того, что скандалисткою, так еще и ведьмой незарегистрированной.

То-то Кудрявцева обрадуется.

А ведь обязана будет доложить. Дамочка же точно не захочет на учет становиться, не говоря уже о супруге ее. И вот Ниночка посмотрит, что там победит: здравый смысл или социальная сознательность вкупе с долгом перед родиной.

Улыбка ее сделалась шире. Радостней.

Быть ведьмой Ниночке определенно нравилось.

Эпилог

– А я тебе говорю, что так обои никто не клеит! – Ниночка уперла руки в бока. – Я тебе говорю, что мазать надо стену, а то бумага разлезется!

– Девочки, не ссорьтесь, – Калерия задумчиво разглядывала и стену, и обои, разостланные на полу, явно примеряясь, как бы все сделать быстро и ловко. – Можно и так, и этак.

– Только если стену, то удобнее! – Ниночка притопнула ножкой и добавила. – Этак мы до утра провозимся.

– Ведьма, – проворчала Антонина, раскатывая тяжелый рулон.

– А то, у меня и справка имеется.

Ведьмину свою суть Ниночка нисколько не отрицала.

– Глаза от такого количества позолоты не вылезут? – поинтересовалась Эвелина, которая в этой квартирке гляделась чуждо. Вот кто, скажите на милость, приходит клеить обои в габардиновом костюме? И в блузке с пышным бантом, который на ком другом гляделся бы глупо.

– Не нравится, не смотри, – огрызнулась Ниночка.

Она-то обои для новой своей квартиры выбирала со всем тщанием. И думать страшно, скольких усилий стоили ей эти вот золотые розы.

Но красиво же!

И фон желтоватый, неровный, с золотою крошкой. И розы тоже.

На кухню вот плиточка, тоже с золотым ободочком, хотя сперва Ниночке попытались втюхать обыкновенную, как у всех, коричневую для кухни и синенькую для ванной. Но она постаралась, пообещала кое-что, поделилась сбережениями и добилась своего.

Теперь кухня радовала глаз богатством.

А что некоторым не по вкусу, так они много на себя берут…

– Добрый вечер, – сказала Астра, скидывая тяжелое пальто, которое маг ее подхватил, ишь, вежливый какой, и попытался пристроить на вешалку. Правда, вешалка была маленькою, а шубы пышными, но у него как-то да получилось.

– Добрый, – отозвалась Антонина и, не удержавшись, пальчиком позолоту поскребла. Этак и дыру оставить недолго!