– Есть еще какие-нибудь повреждения? – спрашивает Квинт.

– Пока больше ничего не обнаружила. И, кажется, никто не пострадал, а это самое главное. – Она поворачивается к нам, окидывая нас встревоженным материнским взглядом. – Вы оба устали. Я позвоню волонтерам, узнаю, кто сможет сегодня выйти. А вам надо бы отправиться по домам, отдохнуть.

– Я в порядке. – Квинт машет руками, как будто возможность двигать конечностями доказывает его работоспособность.

– Я тоже, – подхватываю я, копируя его движения.

Но на Розу это не производит впечатления.

– Идите домой, – строго говорит она и выразительно оглядывает наши ноги. – Только штаны наденьте.

Мы оба хохочем и никак не можем остановиться. Роза закатывает глаза и отмахивается от нас.

Мы уже поворачиваемся, чтобы вернуться в здание, когда Квинт хватает меня за руку:

– Смотри.

Я прослеживаю его взгляд. Группа морских львов придумала новую игру – они на полной скорости мчатся к огромной луже, скользят по ней животами и плюхаются в бассейн с мощным всплеском. В общем, придумали собственные водные горки.

Мы заливаемся смехом. Игра выглядит настолько по-человечески, что это застает меня врасплох.

– Что ж, по крайней мере, они хорошо проводят время, – говорит Квинт. – Хоть какая-то польза от бури.

Я поднимаю на него взгляд и с удивлением обнаруживаю, что он улыбается мне. В животе порхают бабочки.

– Да, пожалуй. – Я сжимаю его руку.

Мы плетемся обратно в прачечную. Наши джинсы все еще немного влажные, но думаю, я как-нибудь вытерплю поездку на велосипеде. Квинт берет свою одежду и уходит переодеваться в ванную.

Солнце уже выглядывает из-за горизонта, когда я, полностью одетая, застегиваю велосипедный шлем. Я задерживаюсь на парковке, потому что не могу уехать, не попрощавшись. Без хотя бы еще одного поцелуя.

Вскоре появляется Квинт с моим рюкзаком.

– Ты чуть не забыла.

Я в ужасе распахиваю глаза, когда вспоминаю, что там не только моя Очень Важная Тетрадь с планами… но и деньги моих родителей из ломбарда. На мгновение мне становится стыдно за свою беспечность, но после всего, что произошло, я не уверена, что так уж виновата.

– Спасибо. – Я беру у него рюкзак и продеваю руки в ремешки.

Наши велосипеды мокрые, забрызганные грязью, бесцеремонно брошенные прошлой ночью. Квинт подолом своей футболки вытирает насухо мое сиденье, хотя джинсы у меня все равно влажные.

– Какой джентльмен, – говорю я.

Улыбнувшись, он вручает мне велосипед. Я убираю подножку. Он берет свой велосипед и проделывает то же самое.

Нам ехать в разные стороны, а это значит… никто из нас не двигается.

– Ну… – говорит Квинт.

– Ну…

Повисает пауза, и мы обмениваемся глупыми, сонными улыбками.

Мои пальцы сжимают руль.

– Спасибо за фильм. И… за все остальное.

При упоминании всего остального его улыбка становится шире.

– Надо бы как-нибудь повторить.

Я задумчиво мычу:

– Застрять в Центре спасения животных в разгар ужасной бури, без еды и электричества?

– Именно так.

Я наклоняюсь к нему:

– Согласна.

Он запускает руку в мои волосы, обхватывая затылок, и целует меня. На несколько коротких мгновений мы становимся просто губами, пальцами и стуком сердец…

А потом я теряю равновесие. Мой велосипед опрокидывается и врезается в велосипед Квинта. Я чуть не падаю вместе с ним, но Квинт подхватывает меня за плечи. Не успев перевести дух, мы начинаем смеяться.

– Ладно, пожалуй, нам пора, – говорит он и дарит мне еще один поцелуй, быстрый, целомудренный, но обещающий гораздо больше. Скоро. Надеюсь. Потом он помогает мне оседлать велосипед и запрыгивает на свой, не давая себе возможности передумать.

– До завтра?

– До завтра.

Я подмигиваю ему:

– Сладких снов.

Я трогаюсь с места. Сердце парит в груди, мозг затуманен, но тело гудит от энергии. Я словно в бреду, но счастлива. И посмеиваюсь всю дорогу до дома.

Я засыпаю сразу же, едва успев поздороваться с семьей, забросить мокрую грязную одежду в стирку и надеть пижаму, прежде чем рухнуть на кровать. Я просыпаюсь от того, что Джуд трясет меня за плечо.

– Прю, мама говорит, что тебе пора вставать.

У меня вырывается стон, и я прикрываю глаза рукой.

– Зачем?

– Иначе ты не заснешь вечером, и у тебя собьется режим сна. На целую вечность.

Я морщу нос.

– Ну, или, по крайней мере, на неделю. Давай, вставай, ты дрыхнешь уже четыре часа.

– Все равно хочется спать.

– Ничего, переживешь. Хочешь пообедать?

О! Обед! Мой живот урчит, отвечая за меня.

Джуд понимающе кивает:

– Я приготовлю тебе сэндвичи. – Он пятится к двери, жестом посылая мне сигнал «я слежу за тобой», направляя два пальца в свои глаза и обратно на меня. – Не вздумай снова заснуть.

– Не засну. Уже встаю. Хорошо.

Мне не сразу удается вытащить себя из-под уютного одеяла. Я беру телефон, который бросила на стол, когда вернулась домой, но батарея все еще разряжена. Упс. Я подключаю его и смотрю на часы. Уже почти полдень.

Я потягиваюсь. Потираю глаза. Накидываю поверх пижамы халат. Я завязываю пояс, когда воспоминания о прошлой ночи накатывают на меня с силой бульдозера.

Квинт.

И поцелуи Квинта.

И слова Квинта.

И улыбки Квинта.

И руки Квинта.

И… я что же – встречаюсь с Квинтом Эриксоном?

Мы не говорили об этом, не произносили слов «бойфренд» и «герлфренд». Но разве мы теперь не пара? У нас даже было первое свидание. Потому что, если подумать, поход в кино на «Челюсти» определенно был свиданием.

Интересно, что он сейчас делает? Спит? Видит сны? Обо мне и моей красной помаде? Сердце трепещет при одной мысли об этом.

Мне не терпится увидеть его снова. Я хочу позвонить ему, но мы так и не обменялись телефонами, и я не собираюсь звонить в Центр и спрашивать его номер у Розы.

Завтра мы оба работаем. А до тех пор мне придется страдать.

К тому времени как я спускаюсь вниз, Джуд уже приготовил множество мясных закусок и приправ. И даже нашел время нарезать помидор и авокадо, потому что он замечательный.