Аристарх Сидорович ощутил шевеление под гимнастеркой. То ли это сильней забилось сердце, то ли ворохнулся лев на шнурке.

После этого собеседования жизнь изменилась. Он стал заместителем начальника, получил звание комиссара госбезопасности третьего ранга, въехал в трехкомнатную квартиру «наркомовского» дома на берегу Москва-реки, за ним закрепили две машины, госдачу в Малаховке, прикрепили к Кремлевскому распределителю. А главное, Ягода неожиданно расположился к своему новому заму и всячески выказывал ему свое благорасположение, что вызывало ревность сослуживцев и разговоры о дальнейшем взлете его карьеры. Даже фамилию комиссар третьего ранга изменил на более благозвучную. Прежняя ассоциировалась с визгом, в школе его поэтому дразнили поросенком или свиньей. Теперь он стал Выезжаловым, а это совсем другое дело: звучит солидно и пристойно, даже с неким начальственным акцентом. Но самое главное, сбылось предсказание Иегуды из Кириафа: могущественного покровителя в действительности звали Енон Гершевич Иегуда!

– О чем задумался, Аристарх? – вопрос Татьяны вернул его в сегодняшний день.

– Да так, о делах, – неопределенно ответил он и в свою очередь спросил:

– Что у тебя в редакции?

– Да каждый день ругаюсь с этим Кругловым! Все нервы вымотал. Ему, видишь ли, не нравятся мои статьи, говорит – «преснятина»! А сам-то если что-то напишет, так такую муть несусветную, все с какими-то туманными намеками, которые никто, кроме него самого, не понимает…

– Как его фамилия, говоришь, кто он там у вас? – рассеянно переспросил Аристарх Сидорович.

– Да Круглов Иван Петрович. Ответственный секретарь. Так он мужик неплохой, но мне надоели его постоянные замечания и придирки.

В столовую заглянула Евдокия:

– Аристарха Сидоровича просят к телефону. С работы…

– Кто? – хозяин, не торопясь, поднялся из-за стола. – Дежурный?

– Из секретариата, не назвались. Попросили позвать комиссара госбезопасности третьего ранга товарища Выезжалова.

– Старх, только не забудь, что ты нам обещал! – плаксивым голосом прокричала Татьяна.

Ее опасения оказались не напрасны. Через минуту муж вернулся озабоченный и, напряженно наморщив лоб, сказал:

– Я с вами не поеду. У нас что-то странное происходит. Срочный вызов, непонятно зачем…

– Ну вот, я так и знала! – всплеснула руками Татьяна.

– Ничего, к следующему воскресенью разгребу все дела да закатимся на дачу с ночевкой. И я тебе там такой допрос с пристрастием устрою… – многозначительно улыбнулся Аристарх.

* * *

Он любил это огромное здание, стоящее особняком ото всех строений, как утес в море. Он знал, как москвичи боятся его, стараются вообще не проходить по тротуарам мимо всевидящих окон и больших, тяжелых дверей. А он любил все это. Внутри страшного для других дома Выезжалов чувствовал себя своим. Он знал: здесь ему позволено все! Ну, почти все. Здесь он один из немногих, кто может решать не только судьбы отдельных людей, но и целых учреждений, воинских подразделений, творческих коллективов. Достаточно было лишь усомниться в преданности кого-то советской власти и отдать приказ подчиненным либо просто снять телефонную трубку, и судьба заподозренного и его окружения была решена. Да и сотрудники, ходившие под его началом, могли в один момент лишиться наград, должностей, званий, семьи, свободы, головы. Ощущение такой колоссальной власти опьяняло.

Впрочем, в этом здании были люди, которые при желании могли все подобное проделать и с ним. К счастью, их было немного. Но они были. И он помнил, как несколько лет назад, когда только попал в этот дом, ему показалось, что выше подвала не поднимется. А о здешних подвалах в народе ходили жуткие слухи. Потом он уже сам постоянно спускался в эти каменные лабиринты и вносил свой вклад в те слухи, которые, как оказалось, являлись не слухами, а совершеннейшей правдой…

Аристарх Сидорович вошел в свою отделанную темным деревом приемную. Подтянутый лейтенант вскочил, вытянулся, щелкнул каблуками.

– Зайди ко мне, – бросил Выезжалов, проходя в кабинет.

Он сел за стол, расстегнул пуговку стоячего воротничка, стискивающего шею, как петлей, и вопросительно уставился на адъютанта:

– Что там еще стряслось? Почему вызвали? Почему через секретариат?

Тот пожал плечами.

– Никто не знает. Известно только, что на встречу с руководящим составом приезжает Николай Иванович Ежов…

– Секретарь ЦК?! Зачем?

– Не могу знать, товарищ комиссар третьего ранга. Сказано, чтоб вы были в малом зале к часу дня.

Выезжалов задумался. Странно. Очень странно.

– Хорошо. Иди, Сережа. Хотя постой! Не знаешь, кто еще приглашен?

– Да вроде все заместители и начальники отделов…

– Свободен!

Адъютант направился к двери, но вдруг остановился, будто собираясь что-то добавить.

– Что еще, говори!

– Я могу ошибиться…

– Ошибешься – поправлю! Говори!

– По-моему, Генрих Григорьевич не приглашен…

– Как?!

Выезжалов смотрел на адъютанта невидящим взглядом. И тот, не дождавшись других команд, вышел, тихо прикрыв за собою дверь.

«Начинается, – подумал Аристарх Сидорович, инстинктивно потянулся к груди, где на черном шпагате висел перстень, погладил через шерстяную ткань хорошо знакомую львиную голову. – То-то я смотрю, нервозность пошла по дому, с бумагами все забегались, старательность показывают… А сам уже два дня носа не кажет на службу. Неужто часы „первого инициатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера“ пробили? Неужели расхваливающая его „Правда“ могла так ошибаться?»

Аристарх Сидорович занервничал. Большие напольные часы захрипели и пробили полдень.

«Неужели Генриху Григорьевичу конец пришел?! Не может быть! Совсем недавно его назначили народным комиссаром внутренних дел, его считают вторым человеком в государстве, он каждый день встречается со Сталиным… Правда, Иосиф Виссарионович сейчас в Сочи, за него остался Каганович, а он не любит Генриха, опасается его… Хотя Каганович не решает кадровые вопросы такого уровня… Но не из-за меня же приезжает председатель Комитета партийного контроля, он же секретарь ЦК! Да-а-а… Если Генрих упадет, то как это отразится на таких, как я? Не зря же говорят: паны дерутся, а у холопов чубы трещат…»

Он стал нервно прохаживаться по кабинету. Заглянул адъютант и доложил:

– К вам старший майор Шпагин.

Выезжалов кивнул, и в кабинет вошел человек, который пять лет работал в его подчинении и которого он вместо себя оставил начальником секретно-политического отдела. Это был высокий, сутулый блондин с водянистыми голубыми глазами. Артем Иванович явно был не в своей тарелке.