они настолько знамениты, было просто верхом жадности. Джон же считал, что если ими станут управлять отец и брат девушки Пола, то в любом внутреннем споре у Маккартни окажется более сильная поддержка, чем у него, Ринго и Джорджа.

Да, повторим: у обеих сторон были свои аргументы. В любом разумном мире Beatles просто бы прекратили конфликт и поискали бы другого менеджера, способного уладить их проблемы, — такого, который бы устроил всех. Но мир Beatles не всегда был разумным.

В течение нескольких следующих недель Истманы и Клейн пытались работать вместе в запутанной сети противоречивых финансовых интересов и дел, в которых участвовали NEMS, Triumph Investment, Northern Songs, ATV Music, EMI; компания Клейна ABKCO Records; компания Истманов; Apple — и до кучи Британская налоговая служба. Но скоро это стало невозможно. Когда Пола на совете директоров Apple вынудили согласиться с общим решением, по которому бизнес-менеджером группы становился Клейн, от злости он заскрежетал зубами. Маккартни заявил, что Клейн мог говорить за Apple, но не за него. За него будет говорить Ли Истман.

Неудивительно, что 12 марта, когда Пол и Линда Истман сочетались браком в бюро регистрации лондонского района Мэрилебон, никого из битлов не пригласили. Он надеялся сохранить свадьбу в секрете, но какие уж тут секреты — сотни поклонников, в основном девочки и девушки, ломанулись на событие толпой.

Джон, прознавший об этом, когда ехал с Йоко навестить Мими в Сэндбэнкс, воспринял новость как вызов. Если Пол это сделал, значит, он тоже это сделает, разве что без толпы фанатов! И как только Тони Кокс дал Йоко развод, Питеру Брауну было поручено найти спокойное место для немедленного бракосочетания.

Интересно, что Джон, женившийся на Синтии лишь потому, что был вынужден, эту свою свадьбу хотел сыграть гораздо сильнее, нежели того хотела Йоко. Она ценила идею женской независимости, наслаждалась своей свободой и недвусмысленно заявляла, что первые два раза не хотела выходить замуж. И ребенка она не особо хотела, чего тоже не скрывала. Теперь дело шло к третьему браку, но Йоко гадала: а нужно ли ей это? «Мне не особенно нравилась идея снова ограничить себя одним мужчиной», — расскажет она впоследствии биографу Филипу Норману.

У Джона таких сомнений не было. И всякий раз, когда его поступки и порывистые решения того периода вызывают недоумение, на него нужно смотреть как на человека, влюбленного до одури.

Было и кое-что еще. Женитьба на Йоко, по ощущению Джона, приобщала его к авангардной интеллигенции. Синтия была посредственным иллюстратором из художественного колледжа. Йоко же в глазах Джона была то, что надо. С ней он был уже не просто рок-певцом, пусть даже из самой известной группы в мире. Он, как и она, был художником, и стал постоянно использовать это слово, когда говорил о себе.

В первые дни успеха Beatles его всегда немного смущали малолетние фанатки. Но теперь ему нравилось, что его поклонницы — студентки университетов, и он был в восторге, когда сопровождал Йоко в Кембридж на один из ее ивентов. В школе он валял дурака, развлекал толпу, наслаждался ролью классного шута, и серьезное образование, которого так желала для него Мими, пошло побоку. Теперь Йоко, художница, что училась в колледже Сары Лоуренс, интеллектуалка и эрудитка из Нью-Йорка, помогала ему продвинуться к социальному статусу, который позволял рассматривать все его чудачества как проявления гениальности. Еще бы ему не хотеть жениться на ней. Она помогала ему переизобретать себя и свою жизнь. Он начинал все с нуля.

Сначала его манила идея свадьбы на океанском лайнере, где их мог поженить капитан, но выяснилось, что нет доступных кают, и он стал продумывать церемонию бракосочетания на пароме, идущем во Францию через Ла-Манш. Это тоже было невозможно. Решение подсказал Питер Браун. Джон и Йоко могли пожениться в Гибралтаре. Расположенный на южной оконечности Пиренейского полуострова Гибралтар с 1713 года является заморской территорией Великобритании. Поскольку юридически это часть Соединенного Королевства, от них не требовалось вида на жительство и подобных документов.

И вот Йоко в коротком белом платье, большой шляпе и больших солнцезащитных очках и Джон в белом костюме и теннисных туфлях были доставлены в Гибралтар на частном самолете и направились прямо в британское консульство, где секретарь сочетал их браком. Час спустя они снова сели на самолет и улетели в Париж — город, который Джон всегда считал воплощением романтики.

«В интеллектуальном плане мы, конечно, не верим в брак. Но никто не любит лишь интеллектуально», — заявил Джон репортеру по прибытии. Йоко смотрела на это гораздо менее романтично. «Мы собираемся сделать вместе множество хеппенингов и ивентов, — сказала она, — и этот брак является одним из них. Мы планируем большой хеппенинг». И через пару дней в Париже новобрачные сели в «роллс-ройс» Джона и помчались проводить свой медовый месяц в амстердамский отель Hilton.

Сама идея медового месяца традиционно заключалась в том, что молодожены проводят первую неделю брака в постели, наслаждаясь тем, что до сих пор было запретно или, по крайней мере, совершалось тайком. Но в этом смысле «медовые дни» Джона и Йоко наступили на месяцы раньше, о чем Джон говорил так: «Мы были либо в студии, либо в постели».

Их медовый месяц в Амстердаме был совсем другим. Целую неделю пара сидела бок о бок в постели в полосатых пижамах, в ворохе цветов, посреди рисованных плакатов, провозглашавших «Постельный мир» и «Волосатый мир», — и приглашала репортеров прийти и послушать, как они поддерживают мир во всем мире.

Джон выражал это так: «Мы с Йоко решили: раз все, что мы сделаем, непременно будет в газетах, то мы используем это… для рекламы мира…» Марши и демонстрации, говорил он, подходили для тридцатых годов, но сегодня нужны иные методы. «Продавай, продавай, продавай… Хочешь мира — продавай его публике, как продают мыло». В газетах была ««война… война… война…». Так давайте изменим это — и хоть ненадолго увидим в заголовках «мир… мир… мир…»».

Это было благородное чувство, и ему было все равно, посмеются ли над ними люди. И да, насмешки не заставили себя ждать. «Мы с Йоко готовы стать клоунами на весь мир, если это пойдет на пользу», — ответил на это он.

На следующей неделе Ленноны вылетели в Вену, где по телевидению показывали фильм, режиссерами и продюсерами которого они выступили. Фильм назывался «Rape»[120] — синема верите[121], документалка, в которой съемочная команда выбирала девушку в Лондоне, вроде как наугад, и следовала за ней, снимая на камеру, как