которой Джон, как один из битлов, заключил контракт, никогда в жизни не примет участия ни в выпуске, ни в распространении пластинки с таким конвертом. В отличие от Йоко Локвуд находил ее именно непристойной. Что до Мими, та была в ярости, когда прочитала, что ее племянник «выставляет себя на обозрение».

Тех, кто знал Джона, сильнее всего удивило не столько то, что он показывал себя голым, сколько то, что на обложке с ним была обнаженная Йоко. Сам он мог встречаться со многими женщинами, но в серьезных отношениях им всегда управляла сексуальная ревность.

Когда они сошлись, он заставил Йоко написать список всех мужчин, с которыми та спала прежде, а затем — как рассказывал мне — составил для нее список всех своих мимолетных увлечений вплоть до девушек в Ливерпуле, о которых даже Синтия знать не знала.

Но этим все не кончилось. «Джон хотел видеть меня рядом все время», — рассказывала Йоко. В студии на Эбби-роуд он даже заставлял ее ходить с ним в уборную. «Джон боялся, что если я останусь в студии, где много других мужчин, то могу убежать с одним из них», — шутила она. Другие предположили, что парочка во время сессий могла скрываться в уборной и по другой причине. Но все же, как бы то ни было: почему человек, по природе своей ревнивый и неуверенный, опубликовал фотографию своей обнаженной возлюбленной на весь честной мир?

И точно так же озадачивает то, как он не предвидел и не понял, насколько плохой отклик Йоко начинала вызывать среди фанатов и широкой публики. Для него, «потерянного в сиянии любви», Йоко была спасительницей. Она освободила его из тюрьмы, в которую превратились и его брак, и Beatles. Но для публики она стала воплощать в себе разрушение. И это чувство только усилилось, когда в октябре стало известно, что, хотя оба все еще состояли в браке с другими, Йоко уже была беременна от Джона.

На протяжении большей части шестидесятых Beatles сияли словно солнышко. Они были самым знаменитым экспортным продуктом Великобритании. Их любили миллионы, от мала до велика. «When I’m Sixty-Four» стала едва ли не гимном в домах престарелых, а «Yellow Submarine» разучивали по складам в детских садах. Они не были просто рок-группой — рок-групп хватало. К 1968 году они стали стержнем, вокруг которого вращалась львиная доля культурной активности эпохи, — и призмой, сквозь которую видело себя все поколение молодых англичан.

Но теперь они росли и расходились все дальше, и Джон ввел в группу странную, «таинственную, сумасшедшую, недоступную пониманию японскую леди», которая называла себя художницей, и делала что-то непонятное в мешках, и сняла фильм о задницах, и увела Джона у жены… Фанатам не нравилось то, что они читали в газетах. И им не нравилась Йоко. Но Джон был собой, и это означало только одно: теперь он защищал ее еще решительней.

Таблоидная лихорадка длилась несколько недель. У Йоко случился выкидыш. Джон в серии интервью, когда речь заходила о конверте альбома «Two Virgins», выказывал надменное отношение — мол, «я выше всего этого». «Мы намеренно не делали красивое фото, — сказал он, — и не выставляли свет, лишь бы выглядеть сексуально или приятно… Мы использовали самое прямое, самое нелестное фото, и тем показали, что мы люди… Мы действительно чувствовали себя как два девственника, потому что были влюблены…»

Что до нападок лично на него, ему было все равно. «Просто из-за кусочка обнаженного тела люди теперь думают, будто я — эксцентричный извращенец. Нет никакого позора в появлении голым… Полагаю, проблема в том, что я испортил свой образ… Люди хотят видеть меня милым и приятным. Но я в жизни таким не был. Даже в школе меня звали «ох, этот Леннон!». Никто никогда не думал, что я мягкий и пушистый».

Несмотря на шумиху, пластинка «Two Virgins» вышла вовремя, под Рождество, вызвала некоторый интерес, но продажи были скромными. Независимая компания Track Records выпустила ее в Великобритании, а небольшой лейбл Tetragrammaton — в США. Несмотря на то что конверты с обнаженной парой были закрыты оберточной бумагой, в штате Нью-Джерси полиция изъяла двадцать тысяч экземпляров как «непристойный материал». К тому времени, что было вполне в его духе, Джон об этом почти совершенно забыл.

И снова EMI обеспокоилась тем, что негативное освещение образа Джона может повредить продажам «White Album». Но они боялись зря. Пока еще ничто не могло повредить спросу на Beatles и их музыку.

И равно так же ничто не могло умерить решимость Джона объединить свою карьеру рок-звезды с авангардными хеппенингами Йоко. Вскоре представилась и возможность. В середине декабря Джона попросили принять участие в шоу «The Rolling Stones Rock and Roll Circus». Только вместе с Йоко, сказал он. На это согласились. В первый раз играя не с битлами, а с другими музыкантами — в разношерстном ансамбле, где были Кит Ричардс, Эрик Клэптон, Митч Митчелл и израильский скрипач Иври Гитлис, — Джон спел «Yer Blues», а потом Йоко выступила со своим воющим, вопящим, непостижимым рок-дебютом — с песней под названием «Whole Lotta Yoko», и те из нас, кто это видел, ни капли смысла уловить не смогли.

Неделю спустя на празднике, устроенном центром альтернативного искусства Arts Lab, Джон и Йоко выступали на сцене Королевского Альберт-холла в получасовой пьесе под названием «The Alchemical Wedding»[117] — и выступали они оба в большом белом мешке. Если зрители и пребывали в недоумении, они, вероятно, были слишком вежливы и ничего не сказали. В конце концов, это был Джон Леннон. Что бы он ни делал, это ведь интересно, не так ли?

К Рождеству 1968 года компания Apple переехала в великолепный дом в стиле королевы Анны на фешенебельной лондонской Сэвил-роу. Теперь Apple располагалась всего в пяти минутах от площади Пикадилли, ближе к центру и быть не могло, — хотя это, возможно, не всегда было в интересах самой компании.

Все любят теплые домашние праздники, и именно такой Beatles устроили для себя, сотрудников, друзей и их детей 23 декабря, в канун Рождества. Настало время добра и улыбок, и, отложив ссоры, пришли все — Джордж и Патти, Ринго и Морин с детьми, Пол с Линдой Истман и ее пятилетней дочерью Хизер… Они обе приехали к нему во время работы над «White Album», и Линда стала частью семьи Beatles. Разведенная дочь Ли Истмана, успешного нью-йоркского юриста, сделавшего карьеру со звездами шоу-бизнеса, Линда внесла новую стабильность в жизнь Пола.