Значит, Марвин ушел из лагеря 25-го, после обеда. 25-го!

Но в той же книге написано другое:

Наутро, в пятницу 26 марта, хорошо выспавшись, я поднял людей в 5 часов…

В половине десятого утра Марвин, Кудлукту и Харриган на одних санях с 17 собаками выехали на юг.

26-го!

Хенсон называл третью дату – 27 марта. В его книге так: «27 марта. Я должен был начать движение в 6 часов утра, но перед тем, как стартовать, я подошел к иглу Марвина, чтобы попрощаться с ним. В своей тихой, искренней манере он советовал мне продолжать путь и выразил надежду на наш успех… и мы крепко пожали друг другу руки в знак нашего почетного братства… Мой добрый, хороший друг больше не увиделся с нами…»

На неразбериху с датами указал конгрессмен от Северной Дакоты Генри Хельгесен. Выступая 21 июля 1916 года в палате представителей с речью «Пири и Северный полюс», он привел таблицу:

[184] [185]

Казалось бы, такой печальный и трагический день – в последний раз Пири и Хенсон видят своего дорогого полярного сотоварища, уходящего навстречу своей ужасающей смерти, – и вот на тебе, дата расставания точно не названа. Хельгесен пересказал четыре (!) истории смерти Марвина, изложенные Борупом, Хенсоном и Пири (в книге и журнале). Книжный и журнальный рассказы Пири не похожи друг на друга. Отличается от других и картина Хенсона, знавшего местный язык лучше, чем другие цивилизованные спутники коммандера. Видя все эти разночтения, досадуешь – неужели Пири не попытался узнать, какая же драма в действительности разыгралась на льду? Почему он не допросил потенциальных виновников – Кудлукту и Харригана точно так, как спустя несколько месяцев допросит Этукишука и Авелу, спутников Кука? Ответ прост: не хотел, не нуждался в истине.

Кроме досады по поводу неуважения к Марвину, возникают и принципиальные вопросы: когда Марвин произвел свои вторые астрономические наблюдения – 25 марта или 26-го? Сколько дней прошло между обсервациями – три или четыре? Понятно, что высокая скорость, которая так нужна коммандеру, во втором случае существенно снижается. Да и достоверна ли записка Марвина? Если наблюдения сделаны 26-го, то почему в ней указано 25-е? И верно ли, что «дорога хорошая и с каждым днем улучшается»?

Чтобы ответить на возникающие вопросы, сравним тексты Пири и Хенсона за 22–26 марта. Сделать это не совсем просто из-за того, что в эти дни начальник разделил своих людей на две группы: в одну – авангардную – вошли отряды Бартлетта и Хенсона, в другую – команды Пири и Марвина. Головная группа уходила рано утром, прокладывала путь, разбивала лагерь и строила иглу. Вторая начинала движение поздно вечером и, придя в лагерь Бартлетта – Хенсона утром следующего дня, занимала готовые иглу. Разрыв во времени затрудняет сравнение текстов Пири и Хенсона. Кстати, стоит сказать, что придуманная схема идеальна для коммандера. Он гонит собак по отменному следу, и снежные дома ждут его. Есть время обсудить со своим помощником Марвином все дела экспедиции, и, заканчивая каждый марш, Пири может дать текущие поручения Бартлетту и Хенсону.

Хенсон

21 марта. «В 9 часов вечера мы поставили лагерь, капитан был в пути 15 часов, я – 13, и мы подсчитали, что, к нашей чести, мы прошли добрых 14 миль».

Пири

В следующий переход, 22 марта, мы прошли не меньше 15 миль. Сначала наш путь был очень извилист и пролегал через тяжелый торосистый лед, от которого доставалось и людям, и собакам, и саням, но потом мы пошли по прямой, через большие и ровные ледяные поля. Закончив переход, мы узнали, что Бартлетт с одним из своих эскимосов уже снова вышел в путь, но отряд Хенсона был еще в иглу.

Пири говорит о пути, пройденном в ночь с 21 на 22 марта. То есть Пири и Марвин пришли поутру в лагерь Бартлетта и Хенсона, поставленный накануне, и через несколько часов Марвин проведет здесь свои первые астрономические наблюдения.

Хенсон

«22 марта было лучшим днем из всех, что у нас были, необыкновенно ясным и тихим… Поля льда и снега сверкали и искрились, и солнце сияло все 24 часа. Было 6 утра, когда в наш лагерь прибыл эскимосский курьер коммандера Эгингва[186] с запиской, содержащей приказ и ободряющие слова, и мы с капитаном тотчас покинули лагерь.

На север тянулось ровное, чуть сугробистое снежное пространство, поблескивающее в лучах солнца… Мы были искренне рады и в душе молились, чтобы такие условия продолжались бесконечно. Без инцидентов и происшествий мы шли 15 часов, проходя милю за милей неуклонно на север, и в 9 вечера остановились. Только тут мы осознали, насколько были измучены и утомлены. Нам потребовалось более полутора часов, чтобы построить иглу. Мы с трудом нашли подходящий снег для их строительства, и было ужасно холодно. Мы приготовили ужин из пеммикана и чая, накормили собак и легли спать».

В этот день в полдень в предшествующем лагере Марвин произвел астрономические наблюдения, и затем отряды Пири и Марвина прошли путь, только что описанный Хенсоном. Пири ничего не говорит об искрящейся под солнцем равнине. Его рассказ совсем о другом.

Пири

Следующий