Не успел я додумать последнюю мысль, как дверь открылась, и на пороге показались три девушки, которые совсем недавно потчевали меня завтраком. В руках у них были громадные подносы, значительно больше, чем в прошлый раз, а последняя еще и несла сверток, в котором угадывалась моя одежда. Кинув на меня смущенный взгляд, девушки начали расставлять тарелки, а одна из девушек аккуратно положила на кровать мои шмотки. Глянув на стол с едой, потом на одежду, я сделал правильный выбор и отклеился от кровати, сделав шажок в сторону пищи. Пошатнувшись, я едва устоял на ногах, а девушка рядом со мной подхватила мое тело, готовое служить пособием для изучения человеческого скелета, и помогла дойти до стола.

Благодарно улыбнувшись девушке, я закончил свое путешествие, опустив задницу на стул, и первым делом потянулся к кувшину, понимая, что мне нужно срочно наполнить тело жидкостью. В кувшине снова оказалось вино, по-видимому, у горцев подавать воду на стол было просто не принято. Едва справившись с тяжеленной тарой, я начал пить прямо из горла и остановился только тогда, когда кувшин опустел. Почувствовав себя немного лучше, я прикинул на глаз емкость кувшина — литра два — и обратился к девушкам:

— Красавицы, а вы не могли бы принести еще кувшинчик, а лучше два?

Девушки с какой-то радостью подхватили пустую емкость и убежали, а я приступил к еде, чувствуя, что силы начали ко мне постепенно возвращаться. Спустя несколько минут вернулись девчата и поставили три полных кувшина передо мной. Я одобрительно кивнул, и ополовинил еще один. Мое тело наливалось силой, кровь все быстрее бежала по венам, головокружение окончательно меня покинуло, и я с аппетитом набросился на еду под взглядами отчего-то краснеющих девушек. Спустя десять минут я понял, что так продолжаться не может, потому что взгляды, бросаемые на меня, были уж слишком любопытными. Поэтому я пригласил всех сесть за стол, а сам пошел одеваться. Осмотрев свое тело, я с удивлением заметил, что уже не напоминаю оживший скелет. И ребра уже не торчат, и мышцы стали рельефнее, короче — я оживал на глазах изумленной публики, которая уже переглядывалась друг с другом с легкими улыбками.

Оценив тот факт, что за время, пока я валялся без сознания, одежду постирали и подлатали в некоторых местах, я мельком проверил карманы и вновь надел монетку связи с Алоной на шею. Хотя я уже понял, что мы можем общаться и без этого, но так все же будет надежнее. Вернувшись за стол в более подобающем виде, я продолжил трапезу уже в компании девушек, которые отчего-то ели мало, уступая мне инициативу. За едой я добил еще один кувшинчик, уже оценив его вкус и аромат. Нет, такое вино нужно продавать в другие страны, имея с этого неплохой доход, ведь нечто подобное я пробовал только во дворце Фариама, а в основном доводилось пить какую-то кислятину. Так что торговлю можно налаживать смело, в Мардинане такое вино с руками оторвут.

Отвлекло меня от весьма прозаических мыслей появление Вакарина, который одним взглядом спровадил девушек подальше. Понимая, что разговор, который сейчас последует, будет не из легких, я налил себе еще вина. В кружку, как культурный человек. Пока я её осушал, вождь заглянул в кувшины и обнаружил в двух пустоту. Строго посмотрев на меня, он отставил последний кувшин подальше, когда я за ним потянулся, чтобы вновь наполнить пустую кружку.

— Тебе хватит! — заявил Вакарин.

— Да ладно, не такое крепкое вино… — начал я, чувствуя, что вру сам себе.

В голове уже начало шуметь, поэтому я приказал организму заняться очищением, избавляя кровь от алкоголя.

— Ты думаешь, это может помочь? — спросил Вакарин, присаживаясь на соседний стул.

— Уверен в этом, — ответил я, чувствуя, что мой язык также с трудом ворочается во рту.

А дальше начался театр абсурда для одного зрителя. Вакарин отчего-то посмотрел на меня с жалостью и сочувствием и тихо заговорил:

— Это не заглушит твою боль. Оно может только её отдалить, но вскоре она будет терзать тебя с новой силой. Алекс, поверь мне, я через это проходил. Девять лет назад погибла моя жена… Глупо, по неосторожности. Я винил себя в этом и долго пытался залить пожар в своей груди…

У меня от этих откровений уши начинали заворачиваться в трубочку. Я даже протрезвел от недоумения, пытаясь разгадать, к чему же клонит вождь.

— Не стоит себя обвинять в гибели людей. Алекс, ты сделал все возможное, чтобы спасти их, и гибель их не должна оставаться тяжким грузом на твоей душе. Я знаю, что сейчас это тебя не убедит, но просто знай, они знали, на что шли, они были готовы умереть, чтобы победить…

Я, наконец, понял, к чему он клонит и сказал:

— Вакарин, не нужно меня жалеть и сочувствовать. Гибель людей не будет для меня концом света, я переживу это. И я вовсе не собирался делать из этого трагедию, ведь на любой войне бывают потери.

Вождь в ответ на мои слова лишь вздохнул и тихо ответил:

— Алекс, ты напрасно пытаешься убедить меня в этом. Я же вижу, как тебе тяжело… Знаешь, теперь я действительно верю, что ты наш Повелитель. Не просто Темный маг, избранный Тьмой, а наш Повелитель, вернувшийся спустя века, чтобы вернуть нам наше величие. Может быть, ты и не помнишь свою прошлую жизнь, но твои поступки говорят сами за себя. В воспоминаниях Первых говорилось о том, каким был Алкис при жизни, о том, как он, не жалея себя, защищал своих подданных, о том, как он жертвовал всем ради своих людей, о том, как он отдавал частичку своей жизни своим друзьям… Твои слова в первый день заставили меня усомниться в истинности слов Пророчества, но теперь я верю в него всем сердцем. Я верю в тебя, Повелитель!

Сказав это, Вакарин поднялся со стула, а затем опустился передо мной на колени.

— Благодарю тебя за вторую жизнь моего сына и разреши мне принести тебе клятву верности?

Я тяжело вздохнул и ответил:

— Вакарин, давай немного повременим с этим и… как там Ренард? — сметил я тему. — Да поднимись ты уже с колен! Я терпеть не могу этих рабских замашек!

— Я знаю, Повелитель, — с улыбкой ответил Вакарин, поднимаясь. — А с сыном все хорошо. Он очнулся часом ранее и теперь привыкает к своему новому телу, заодно рассказывая о твоих подвигах всем желающим.

— Подвигах? — не понял я.

— Скажу больше, все победители, вернувшиеся с перевала, сейчас просто стали героями. Но все взахлеб рассказывают о том, как на их глазах оживала легенда, о которой они знали только из книг. По долине уже ходят десятки вариантов рассказа о твоих действиях. После них даже те, кто подобно мне, сомневался в истинности твоей личности, отбросили всякую неуверенность и даже хотят принести тебе клятву, как только ты очнешься.

— А поподробнее о подвигах можно? — поинтересовался я. — Что-то я такого не припомню.

— Хорошо, — согласился Вакарин. — Расскажу, что слышал сам. Во-первых, все твердят о том, как за полчаса ты сумел создать идеальное плетение маскировки, а потом не только сделать полсотни амулетов, но и наполнить их огромной силой. Все маги только и твердят об этом изобретении и уже полдня пытаются в нем разобраться. Во-вторых, ты победил трех сильнейших магов, убив двоих из них клинком, а последнего голыми руками. Наши стражи взахлеб рассказывали, что ты просто обезумел, когда маг одним ударом растерзал четырех девушек и просто превратил его голову в кровавое месиво. Еще ходят рассказы о том, как ты, увидев, что Ренарду не смог помочь наш маг, влил в него столько своей жизни, что едва не отправился к Тьме.