— Хорошо. Тогда передай Бруно мое распоряжение, пусть он донесет его до слуг. С понедельника никаких иллюзорных амулетов у тех, кто здесь работает. — может, с завтрашнего дня? — предложил Рильо абсолютно невинным голосом, и Арен расхохотался.

— Нет, Ральф, бунт прислуги мне не нужен, — ответил он, отсмеявшись. — Пусть привыкнут. Еще что-то? — Да, ваше величество. — Охранник на секунду замялся, словно был не уверен. — Я понимаю, это звучит, как паранойя, но… ведь ваш брат был раньше начальником охраны дворца, и с тех пор прошло всего четыре месяца. У каждого из нас в распоряжении браслеты связи, выданные при вашем брате, аптечка, а также несколько амулетов в зависимости от статуса. И это выдавалось и функционировало при вашем брате. Я предлагаю все заменить.

Второй раз за последние несколько минут Арен потерял дар речи. — Объясни, зачем. — Ваш брат был начальником охраны, у него был допуск ко всему, — продолжил Рильо. — У меня тоже есть брат, ваше величество, и он артефактор, поэтому я не понаслышке знаю, как можно испортить амулеты так, чтобы они казались исправными, а по факту не работали. И если бы… простите… если бы я ненавидел вас так, как его высочество Аарон, я бы позаботился о том, чтобы оставить после себя как можно больше палок в колесах.

Арен на несколько секунд задумался. Паранойя? Нет, это не было паранойей. Зная Аарона… — Хорошо. Заменяйте. И чтобы все было под контролем Вагариуса.

Рильо поклонился. — Да, ваше величество. *** Император пришел в детскую полседьмого, и София обрадовалась, что с Вано все же получится увидеться. Правда, расстроились наследники — они-то надеялись, что София останется до вечера, — но его величество их пожурил, сказав, что у нее тоже должны быть выходные и каникулы, и дети синхронно вздохнули.

— Не грустите, мы завтра увидимся, — сказала София, обняв обоих, и чуть покраснела, встретившись взглядом с императором. В его глазах она прочла стремление прийти в ее комнату как можно скорее и, смутившись собственных желаний, поспешила выйти из детской.

Она тоже ждала. Тоже хотела его видеть. И уже отчаялась хоть как-то изменить свои чувства. Как тут изменишь? Даже приворотное зелье Виктории не справилось, что уж говорить о самой Софии…

Погода вечером была замечательная — тепло и сухо, и небо чистейшее, ни облачка, — и София с Вано, быстро поужинав в одном из ресторанов возле Дворцовой площади, решили прогуляться по городу.

Они как раз любовались на закат возле перил на набережной, когда София, поглядев на Вано, неожиданно подумала, что он выглядит довольным и счастливым. И улыбается теперь чаще.

Улыбнувшись этой мысли и сама, она попросила: — А покажи мне родовую магию, пожалуйста. Мне интересно, как выглядит кровный щит. Вместо ответа Вагариус поднял руку — и прямо от них высоко в небо пошла волна серебрящегося щита, похожего на мутное переливающееся стекло, по которому то и дело пробегали разряды. Щит все ширился и ширился, и вот — он, словно купол, накрыл собой пространство от них с Вано до другого берега реки.

— Ничего себе… — прошептала София с восхищением. Вагариус засмеялся и, махнув рукой, убрал щит.

— Поверь мне, огненный щит Альго впечатляет больше. Мой по сравнению с ним бледная тень. — А защищает он лучше? — Он иначе функционирует. Мой щит — как преграда, стена, которую не пройти. А щит Альго все сжигает. Сама понимаешь, против демонов эффективнее, а вот для охраны как раз наоборот.

София кивнула и, помолчав, поинтересовалась: — Вано… могу я спросить насчет покушения на Агату? Или эта тема под запретом? — Спросить можешь, — Вагариус улыбнулся, тепло глядя на Софию, — но не факт, что я смогу ответить. Если получится, отвечу.

— Кристаллы, — пояснила девушка, — меня интересуют кристаллы. Я много раз видела записи с них у наших охранников. Они передавали их по браслету. Неужели кристаллы не зафиксировали того, кто хотел убить Агату?

— Нет, Софи. Они не могли ничего зафиксировать, потому что были отключены. Кристаллы работают не круглосуточно, а только тогда, когда их включает охрана. — А почему они не работают круглосуточно? — нахмурилась София. — Прости, я совсем не разбираюсь в этом.

— Ты и не должна. Кристаллы — это очень сложная артефакторика. Но они не способны работать сутками, максимум восемь часов — иначе перегреются и взорвутся. Поэтому их включают только по требованию. Когда подкладывали конфету, в детской никого не было, и кристаллы не работали. Точнее, охрана думала, что там никого нет, поскольку в комнату проникли, минуя пост.

— Значит, охрана смотрит записи с кристаллов, когда в детскую кто-то заходит. А если наследников нет, а заходит служанка?

— В этом случае обязательно посмотрят, а как же. Мало ли, вдруг решит что-нибудь стащить. — Зачем? — удивилась София. — Нас же досматривают. Вано так расхохотался, что она удивилась еще больше. Нет, ну что такого она сказала?..

— Софи, — он покачал головой, глядя на нее с умилением, — какая ты все-таки… хорошая. Даже не знаешь, что воровать можно не для того, чтобы продать, а просто для удовольствия. — А-а-а, ты об этом. Знаю, конечно. Просто… — Она пожала плечами. — Это кажется мне странным.

— Преступления всегда кажутся странными тем, кто на них не способен, Софи, — ответил Вано и оглянулся на небольшую кондитерскую, что находилась за их спинами. — Что-то мне мороженого хочется. Давай купим?

— Давай, — кивнула она и поинтересовалась: — А какое у тебя любимое? — Которое у них реже всего бывает, — проворчал Вагариус. — Апельсиновое. Рыжее, как я. — Это ты неправильно сказал, — засмеялась София. — Рыжее, как мы! У меня оно тоже любимое.

— Серьезно? — Конечно. — Значит, по мороженому ты пошла в меня, — довольно сказал Вано, улыбаясь и глядя на нее точно такими же серыми, как у самой Софии, глазами.

*** Уложив Агату с Александром и выяснив, что София до сих пор гуляет с Вагариусом, Арен решил зайти к Рону Янгу и Эн Арманиус. От этих двоих изучающих документы в секретной комнате последнюю неделю не было ни слуху, ни духу. Может, они все-таки уже что-нибудь нашли?

— Не нашли, — резко сказал артефактор, как только император переступил порог маленькой комнатки за шкафом. — Вообще ничего по теме. — Я за эту неделю перечитала всю любовную переписку императора Алета с его невестой Валентайн Аддиус, — протянула Эн со странным мечтательным выражением на лице. — Она ему такие стихи писала… «В черной ночи ваших глаз свет сияющий погас…»

— Свет сияющий, — буркнул Янг. — можно подумать, что свет может быть не сияющий. Это же свет! масло масляное, тьма темная, свет сияющий…

— Прагматик, — фыркнула Эн. — А мне понравилось про глаза. Ей ведь было необычно, когда они у него изменись. Мне Берт рассказывал, — она посмотрела на Арена и улыбнулась, — что когда у вас, ваше величество, почернели глаза, ему было не по себе.

«А мне-то насколько не по себе было». — Подумаешь, глаза, — пробормотал Рон, рассматривая очередную бумажку. — Вот вы мне лучше скажите, ваше величество. — Артефактор поднял голову. — можем ли мы взглянуть на Венец?