– Ирунчик… – в отчаянии взмолился Бурмистров. – Ты не дашь мне стаканчик? Очень сильная жажда…

– Боже мой! Ты вообще способен думать о ком-то, кроме себя самого? Это даже неприлично, персик. Тебе нужно с этим что-то делать. Такая зацикленность! Я поражаюсь! – Ирина залпом осушила стакан до дна и сунула его в протянутую руку старшего лейтенанта. – Держи! Не нужен мне твой дурацкий стакан! И не будь занудой, персик. Тебе это совершенно не идет. – С этими словами девушка изящно соскочила с кровати и направилась к выходу. – Я скоро вернусь. Одна нога там, другая тут. Люблю тебя!

– И я тебя, – буркнул Георгий.

Охранник в измятой форме, очевидно, помимо всего прочего, служившей ему еще и пижамой, мрачно ощупал лицо Гурова подозрительным взглядом. Его широкая, красная, как налитой помидор, физиономия ясно свидетельствовала о том, что любые горячительные напитки составляют для него норму жизни. Пальцы, сжимавшие предъявленное удостоверение полковника, напротив, побелели от напряжения. Охранник явно находился в замешательстве. За все время своей двадцатилетней службы в колонии строгого режима он еще ни разу не сталкивался с подобной ситуацией. И теперь совершенно не знал, как ему поступить. С одной стороны, были непреложные правила, с другой – шишка из Главного управления угро…

Охранник шумно шмыгнул носом, затем потеребил его и в завершение как-то забавно повел им из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Гуров не исключал возможности, что именно так оно и было. Где-то неподалеку наверняка хранилось спиртное, и сотрудник колонии его чуял. С его огромным шнобелем и не менее огромным стажем в данном вопросе удивляться тут было нечему. Но он все также хранил затянувшееся молчание.

Гуров тактично откашлялся и спросил:

– Какие-то проблемы, сержант?

– Ну… да… Я так думаю… – Краснолицый охранник вновь потеребил свой огромный нос. – То есть я хочу сказать, что проблемы могут быть… У меня… я был проинформирован… Заключенному Кротову запрещены свидания…

– Это не совсем свидание, сержант, – медленно произнес Гуров, надеясь, что смысл каждого слова дойдет до оппонента. – Я здесь как официальное лицо. По долгу службы. Вы хорошо рассмотрели мое удостоверение?

– Да… Простите. – Охранник сконфузился еще больше, после чего вернул полковнику его документ. – Но даже официальные лица… После того как заключенный Кротов сломал нос и ключицу своему адвокату полтора месяца назад… все свидания и… любые другие контакты…

– Я не позволю ему ничего мне ломать, – заверил собеседника Лев. – К тому же я уже имел беседу с начальником колонии. Вы можете ему позвонить, если необходимо.

– Да, – шумно выдохнул охранник, – вы правы. Так будет лучше. Я позвоню. Можно?

– Это ваша работа, сержант.

– Точно… Я сейчас…

Такая же красная, как и лицо, рука потянулась к допотопному телефонному аппарату на столе. Гуров убрал удостоверение в карман. Он искренне надеялся на то, что Кротов, арестованный им несколько месяцев назад, сумеет помочь в текущем расследовании. В противном случае дело могло с легкостью зайти в тупик. Поиски двух человек по фотороботу, составленному со слов не слишком надежного «свидетеля», способны растянуться на годы. Полковнику за долгое время службы не раз и не два приходилось сталкиваться с подобным…

Охранник зачем-то прикрывал трубку ладонью, негромко бубнил в нее что-то, солидно кивал, выслушивая ответы, и при этом все время с недоверием косился в сторону незваного гостя из угро. Гуров терпеливо ждал, засунув одну руку в карман пальто, а другой удерживая на весу кожаную папку.

Наконец переговоры с начальством для охранника завершились, и он неторопливо вернул захватанную сальными пальцами трубку обратно на аппарат. Тяжело поднялся на ноги. Одернул форму. Хмуро взглянул на Гурова из-под насупленных бровей:

– Все в порядке, товарищ полковник. Начальство подтвердило ваш визит, и я… Одним словом, вы уж извините меня за такую дотошность… Но правила… Их ведь не я придумываю. Мое дело только подчиняться.

– Я понимаю, сержант, – позволил себе скупую улыбку Лев. – Правила есть правила.

– То-то и оно. А уж когда дело касается такого человека, как заключенный Кротов… Ну, вы в курсе, да?.. Тут особенно надо держать ухо востро. Для вашей же, кстати, безопасности…

– Ясно. Мы уже можем идти?

– Да… Конечно! – Охранник снова одернул на себе форму и рукой указал нужное направление. Как показалось Гурову, его лицо при этом раскраснелось еще больше, если такое вообще было возможно. Сотрудник тюрьмы был похож на только что сваренного в кипятке рака. – Идемте! Я вас провожу. А потом приведу Кротова. Но… вы должны пообещать мне, товарищ полковник…

– Что именно?

– Соблюдать бдительность. И осторожность. Неукоснительно.

– Я обещаю, – заверил Лев охранника.

– Этот парень просто чокнутый. Больной на всю голову… Я за несколько лет службы разных поведал, но Кротов…

– Я знаком с Виктором Кротовым.

– Правда? – удивился охранник.

– Да, – кивнул Лев. – Мы с напарником проводили его задержание.

– А-а!.. Ну, тогда… Я так думаю, вы не хуже моего понимаете, о каком человеке мы говорим… Если, конечно, такого можно назвать человеком…

– Можно, – негромко обронил Лев.

Охранник не расслышал его последней реплики. Они вместе прошли по длинному гулкому коридору административного здания, метров через сто свернули направо и остановились возле железной двери с небольшим окошечком.

– Это комната для свиданий. – Краснолицый отпер дверь ключом и отступил в сторону, пропуская Гурова. – Располагайтесь, товарищ полковник. Заключенного Кротова сейчас доставят. Я лично займусь этим. – Оставив дверь открытой, он удалился.

Единственное убранство крошечной комнатки для свиданий со свежевыбеленными стенами и потолком составляли стол и два стула. Причем все три предмета обихода были намертво прикручены к полу. Лев расположился на одном из стульев и положил кожаную папку перед собой. Скрестил руки на груди.

Ожидание продлилось не меньше пятнадцати минут. Сначала он услышал гулкие шаги в коридоре, а затем на пороге появилась крепкая мускулистая фигура бывшего десантника Виктора Кротова. Глаза Гурова встретились с глазами заключенного. Вернее, с