одним его глазом. С правым. Левого практически не было видно за огромной красно-синей гематомой. Еще один приличных размеров синяк украшал правую скулу Кротова. Разбитая и опухшая нижняя губа была неумело заштопана грубыми нитками. Точно так же, как и бровь над гематомой. Кисти рук заключенного тоже были покрыты многочисленными ссадинами, костяшки пальцев разбиты. А вот тюремная роба на Кротове была чистенькой и почти не ношенной. Широкие запястья сковывали стальные самозатягивающиеся «браслеты».

– Почему он в наручниках? – спросил Гуров маячившего за спиной Кротова охранника.

Рядом с краснолицым находился еще один мужчина в форме. Помоложе и повыше ростом. Его голова была почти так же коротко острижена, как у заключенного.

– Ну, так… В целях безопасности… Вашей, товарищ полковник.

– Снимите! – распорядился Лев.

– Но…

– Я сказал: снимите. И оставьте нас одних.

– Товарищ полковник…

– Это приказ, сержант, – нахмурился Лев. – Если хотите проконсультироваться с вашим руководством на предмет моих полномочий, валяйте. Сходите и позвоните наверх. Мы подождем. Я твердо намерен переговорить с заключенным с глазу на глаз. И без наручников. А если вы еще раз заикнетесь о моей безопасности, – добавил он, заметив, что охранник снова собирается раскрыть рот, – то я наглядно продемонстрирую вам свои навыки самозащиты. Хотите удостовериться?

Кротов криво усмехнулся разбитыми губами. Повисла непродолжительная пауза, после которой краснолицый охранник с недовольным видом шагнул к заключенному и снял с него наручники.

– Простите, товарищ полковник… Только это… Дверь мы все равно оставим открытой… Правила… Слышать мы вас не будем, но этот… Все равно будет под нашим присмотром.

Гуров ничего не ответил. Молча указал Кротову на свободный стул. Тот прошел вперед и сел. Положил руки на стол, переплетя между собой пальцы с запекшейся на фалангах кровью. Оба охранника переместились к противоположной стене коридора. Дверь в комнату свиданий осталась открытой.

– Они все время за мной приглядывают, – разомкнул губы бывший десантник. – Даже когда я на параше. Поначалу это немного напрягало, но теперь уже свыкся. Просто интересно, на каком этапе они устанут. Лет через десять? Пятнадцать? А ты, я смотрю, все так же крут, полковник. Любого умеешь поставить на место.

– Вы тоже не меняетесь, Виктор, – парировал Гуров. – Видно по лицу и кулакам. Что случилось?

– Упал, – равнодушно пожал плечами Кротов. – С тех пор как доблестная служба родине осталась в прошлом, я стал жутко неуклюж. Спотыкаюсь на ровном месте.

– А потом даете «косякам» сдачи?

– Бывает.

Мужчины одновременно улыбнулись, и Лев, пристально взглянув на заключенного, произнес:

– Если здесь нарушаются какие-то правила, вам лучше сказать об этом.

– Нет. Все в порядке, – упрямо покачал головой Кротов. – Тут не хуже, чем в любой другой точке земного шара. Конечно, есть вещи, по которым я немного скучаю, но… Это дело времени. Верно? Так что повторюсь: все в порядке, полковник. И с неуклюжестью тоже разберемся.

– А что случилось у вас с вашим адвокатом, Виктор? Говорят, вы ни за что покалечили человека.

– Ни за что людей не калечат. – Кротов уставился в какую-то абстрактную точку чуть выше головы собеседника. – Мне вообще адвокат не нужен, о чем я не раз уже заявлял. И никакие апелляции мне тоже не нужны. Чушь все это. Заслужил – получи. А этот… Присосался, как пиявка.

– За это вы его и ударили?

– Почти. Но не совсем. Не сошлись в вопросах диалектики.

– То есть?

– Он назвал меня убийцей-серийником.

– А это не так?

Ноздри Кротова недовольно раздулись, пальцы сжались в кулаки, и он процедил:

– Не нарывайся, полковник, а то одним сломанным носом может стать больше.

– Можете рискнуть, Виктор, – кивнул Лев.

В разговоре повисла пауза, в течение которой мужчины пристально смотрели друг другу в глаза, как два дуэлянта, готовых в следующую секунду скрестить смертоносные клинки. Кротов сдался первым. Шумно выдохнув, он откинулся на спинку металлического стула.

– Я не стану тебя бить, полковник. В конце концов, ты – правильный мужик, а не какая-нибудь вонючая «крыса» в дорогущем костюмчике за штуку баксов. Я не держу на тебя зла.

– Вы убили более двух десятков человек, Виктор, – напомнил Гуров. – Двое из которых были агентами ФСБ. Пусть продажными, нечистыми на руку, но все же агентами. И после этого вы – не убийца-серийник?

– Все, кого я убил, людьми не были, – жестко отчеканил Кротов. – Они все сами были убийцами. Отбросами общества. И ты это прекрасно знаешь, полковник… Я не пытаюсь себя оправдать. Нет. Что сделал, то сделал. И отвечаю теперь за это по закону. Но моя дочь… Теперь она хотя бы умерла отмщенной.

На этот раз Гуров предпочел промолчать.

– Ладно! – слегка тряхнул головой бывший десантник, словно отгоняя неприятные воспоминания. – Какого черта, полковник? Не полощи мне мозги! И не говори, что ты пришел сюда справиться о моей участи. А если нет, тогда зачем ты здесь?

– Мы кое-кого ищем, Виктор, – после небольшой паузы произнес Лев и одним движением расстегнул молнию на своей кожаной папке. – Их двое. Я хотел попросить вас взглянуть на фотороботы этих людей. Согласно оперативным данным, оба служили в десантных войсках. Спецподразделения. Либо бывшие, либо еще действующие. Вы могли пересекаться с ними…

– Ну, валяйте.

Кротов тоже склонился над столом и зыркнул в сторону двери. Охранники в коридоре не спускали с него глаз. Краснолицый даже заранее держал руку на притороченной к поясу резиновой дубинке, чтобы в случае необходимости оперативно пустить ее в ход. Гуров извлек из папки два листа бумаги и положил их перед Виктором. Еще до того, как бывший десантник заговорил, ему стало понятно, что тот узнал обоих по фотороботу. С первого же взгляда.

– Что они сделали? – спросил Кротов.

– Так вы их знаете? Обоих?

– ЧТО они сделали?

– Убийства, торговля наркотиками, – без колебаний ответил Лев, намеренно сгущая краски