– Привет, Гейл.

– Ну, что, нашли его?

– Нет, – ответил я. – Можно войти?

– Да, конечно. Чем вас угостить? Может, кофе?

– Кофе будет в самый раз.

– Так его в книжном не было?

– Нет. И вряд ли он туда вообще заходил.

– Странно все это, – протянула Гейл. – Ведь он сам говорил, что собирается туда зайти. А после того как вы ушли, я пыталась дозвониться ему, но он не отвечает. – Гейл вдруг заволновалась: – Послушайте, как думаете, может, с ним что случилось?

– Ну мне, по крайней мере, это неизвестно, – ответил я. – Подумайте хорошенько. Куда еще он мог поехать?

Она покачала головой:

– Понятия не имею.

– Ну а если к матери? – осведомился я. – Она живет где-то поблизости? Как думаешь, может, он решил поговорить с ней о том, что произошло с ним вчера?

Лицо у Гейл скривилось. Губы задрожали.

– О господи, – пролепетала она.

– Что такое? – спросил я. – Что он сказал?

– Ангус никак не мог поехать к матери.

– Почему?

– Да потому что она умерла. Умерла уже давным-давно.

ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ

Дакворт

– Его мать умерла? – изумился я. – Но как же так? Буквально сегодня я спрашивал его, что он собирается делать, и он сказал, что собирается навестить ее.

– Нет, – ответила она, качая головой.

– Но почему он сказал, что собирается повидать ее, и почему он делал вид, что говорит с матерью по телефону, раз она умерла?

– Иногда он так делает. Говорит, это ему помогает. Когда он был в терапии, они предложили ему такой способ лечения. Когда он под стрессом, когда сердится, надо вслух проговаривать все свои чувства и ощущения. И это ему поможет, поможет снять напряжение.

– Так, давайте-ка присядем, – предложил я и увлек ее за собой в гостиную. Мы уселись друг против друга, нас разделял журнальный столик. – Когда умерла его мать?

– Когда ему было семнадцать, – ответила Гейл. – Почти двадцать лет тому назад.

– От чего умерла?

– Она покончила с собой. Прыгнула с моста на автомобильную трассу. С головой у нее было не все в порядке, ну, вы понимаете, о чем я.

– Депрессия?

– Да, это, и кое-что еще. Отец бросил семью, когда Ангусу было восемь, и мать воспитывала его в одиночку. Ну а потом умерла.

– Похоже, детство у него было не слишком счастливое, – заметил я.

– Она… она была не очень хорошей матерью, – сказала Гейл.

– Жестокое обращение?

Гейл кивнула:

– Причем не только в физическом, но и в психологическом смысле. Она не всегда была такой. Когда Ангус был совсем маленьким, она вела себя нормально, вроде бы была счастлива. Но затем, после того как отец бросил их, с ней что-то произошло. Она изменилась. И мышление, и поведение изменились полностью. Просто удивительно, что сам Ангус ведет себя так сдержанно и нормально, по большей части.

– Что это значит, по большей части?

– Ну, у него есть один пунктик… считает, что мы не должны заводить детей. Он просто их не хочет. Словно боится, что, родив их, я превращусь в такого же монстра, каким была его мать. – Глаза ее наполнились слезами, Гейл всем телом подалась вперед. – Но я никогда и ни за что такой не стану!

– Конечно же, нет, – поспешил успокоить я ее. – Ладно. Поскольку он никак не мог поехать повидаться с матерью, где, по-вашему, он может находиться? Есть идеи?

Она покачала головой:

– Никаких.

– Так, значит, вы пытались дозвониться ему, но он не отвечал?

– Да.

– Ну а эсэмэсок не отправляла?

– Нет, не отправляла.

– Знаешь, человек может запросто не отвечать на звонки, но при этом почти всегда просматривает сообщения. Хочу, чтобы ты отправила ему письмо.

Гейл поднялась, пошла на кухню и вернулась с мобильником.

– И что, по-вашему, я должна ему написать?

– Ну, нечто такое, что могло бы заставить его позвонить домой. Нечто, что он никак не может проигнорировать.

У нее задрожала нижняя губа.

– Что происходит? Почему вы так хотите переговорить с ним?

– Напиши ему следующее. Всего одно слово. «Позвони». И не забудь поставить восклицательный знак.

– Да что происходит? – снова воскликнула она.

– Просто сделай это. Но пока не отправляй.

Она указательным пальцем набрала сказанное мной слово.

– Ладно, что дальше?

Я пытался сообразить, что может заставить любого мужчину немедленно позвонить домой. Ну, помимо приглашения к сексу. Или, как в моем случае, что дома испекли торт.

– Напиши, что под раковиной протечка. И вода заливает все кругом.

– Но у нас нет никакой…

– Напиши, пожалуйста.

– Мне никогда не нравилось ему лгать, – возразила Гейл. – Это нехорошо, неправильно.

– Я скажу ему, что заставил тебя это сделать. Самое главное сейчас – это заставить его позвонить тебе. И как только позвонит, тут же передай телефон мне.

Гейл глубоко вздохнула два раза, затем напечатала то, что я просил.

– Теперь отправляй, – произнес я.

Она нажала на клавишу.

– А теперь будем ждать, – сказал я.

Мы сидели друг против друга, не произносили ни слова, считали секунды. Десять, пятнадцать, тридцать.

Вот уже целая минута прошла.

Когда телефон в руке Гейл вдруг зазвонил, она подпрыгнула, словно ее ударило электрическим током. Я протянул руку, она передала мне телефон. Я нажал на клавишу приема звонка.

– Ангус, – заговорил я.

Пауза, затем он удивленно спросил:

– Ты, что ли, Барри?

– Да, я.

– Но что… происходит? Я получил от Гейл сообщение о том, что в доме прорвало трубу и все заливает. Ты что, у нас, что ли?

– Да, я здесь, с Гейл.

– Ну и что там? Какая раковина?

– Нет никакой протечки, Ангус. Извини. Это была приманка. Это я заставил Гейл оставить тебе сообщение, чтобы ты перезвонил. Все это время пытался связаться с тобой.

– Да какого черта?

– Да, я тебя понимаю. Я не хотел так поступать. Я искал тебя в магазине подержанных книг.

– Чего?

– У Намана. Гейл сказала, что ты поехал туда.

– Ей не следовало ничего говорить. Просто проверял одну ниточку. Возможно, она никуда не приведет.