– Говори серьезное.

– Матвей, когда мы заключали договор, то предполагалось, что твоя половина от первой парикмахерской, а не от всего моего бизнеса. Разве не так?

– Уйду на пенсию, когда люди перестанут удивлять меня, – сказал Матвей, глядя на Степана. – Твоя, Степа, козырная идея? Сидел, что ли?

– Ну, сидел, есть претензии?

– Претензий нет, помни, что вести себя надо, как на свободе. Мы тут, типа, на свободе. Понял? Сейчас говорить будем. Ты, что ли, один пришел? Не должно быть так… – Матвей обернулся. За четырьмя столиками сидели посетители. Самый неудобный, но зато перекрывающий выход из кафе, – двое мужчин пьют чай. Это нормально. Обычное явление. Матвей кивнул им, и они отвели глаза.

– Неподготовленные, – сказал Матвей, широко улыбаясь и глядя на Степу. Матвей осмотрел остальных посетителей. Один в центре зала. Никого не ждет. Пьет чай. – Ты им только чай купил, а остальное уже когда бизнес отожмете?

Парень с девушкой не внушали опасения. По крайней мере, парень. Девка была заметная. Фингал под глазом, но не бомж.

– Эту спортсменку где-то видел. По телеку, что ли? Боксер, поди? Ладно, Степа, выкладывай свой план.

Леся обиделась, что ее мнение не интересует Матвея.

– Ты валишь и радуешься жизни.

– Весь план?

– Ну. Нормальный, я считаю.

– Ты сам по себе или чей-то?

– Че, интересно?

– Не то слово.

– А перо в бок не хочешь?

– А ты слова уже придумал, какие людям говорить будешь?

– Каким людям?

– Которые тебя, мудака, за яйца подвесят, будешь качаться вниз головой, а они тебе вопросы будут неудобные задавать. Об этом подумал?

– Все. Базар закончен.

– Ты получил мое согласие? Или зассал и передумал?

– Че ты сказал? Кто зассал? Сейчас в рыло огребешь, и посмотрим, кто зассал.

– Садись, Степа. Говорить дальше будем. Своим сигнал дай, пусть еще чай возьмут. Если надо, я заплачу потом, по карте. Видишь, в чем дело. Ты нашел лохушку. Это понятно. И даже плюс тебе. Лохушка, желая тебе понравиться, рассказала все, что знала. Даже сказала, что сейчас я не работаю в автосалоне и охраны, которая вас, шпану, могла бы разогнать, у меня теперь нет. Только подставила она тебя…

В этом месте Степан посмотрел на Лесю, желая понять: правда ли она его подставила и как конкретно? Когда «покупатели» становились настолько предсказуемыми, Матвею становилось скучно. Тот факт, что Степан сейчас посмотрел на Лесю, означал только одно. Сейчас он верит Матвею сильнее, чем ей. Банда! Матвей знал, как продолжить разговор. Он думал, пойти долгим путем и развлечься. Или коротким и потом к Калине. Еще был один вопрос.

– Степан. Мне одну проблему решить надо. Не хочу грех на душу брать. Дай монету. С возвратом.

Степан сунул руку в карман. Достал металлический рубль. Протянул Матвею. Матвей взял рубль. Показал его Лесе.

– Орел или решка?

– Не знаю.

– Смотри, вот это – орел, это – решка. Выбирай!

– Зачем?

– Потом скажу.

– Ор… Нет, решка.

– Как скажешь, – Матвей подкинул монету, она упала на стол, и Матвей накрыл ее ладонью. – Леся, сама свою судьбу определила. Будет решка, как ты выбрала, я тебе сохраню долю и должность в бизнесе. Доля твоя будет четверть. Четверть ты просрала, когда спуталась с этим Степой. Не дергайся, Степа! Момент ответственный. Понимать должен.

– Если там орел? – упавшим голосом спросила Леся.

– А там орел, можешь не сомневаться. Так вот. Там орел, и ты из бизнеса уходишь. Я выплачу тебе двухмесячное жалованье, потому что я добрый человек, – Матвей смотрел на потрясенную Лесю и ждал.

– Прости меня, Матвей.

– Судьбу свою вверила случаю и Степану. Почему просишь меня?

– Я сделала ошибку.

– Ты че, дура, мы сейчас этого фраера раскатаем.

– Иди на куй, губы свои раскатывать, – Леся смотрела на Степана, как на злейшего врага.

Матвей держал руку, плотно накрывая монету.

– Ну я слышал, что ты терки тереть мастак. Показывай монету!

– Тебе-то зачем? Ты, походу, сегодня снова без ночлега, бродяга. Я тебя, Леся, смогу от него защитить, если ты не будешь дурой.

– Не буду. Обещаю. Черт попутал.

– Черт хоть нормальный или так себе?

– Да не о чем говорить. Свисток.

– Бывает. Леся, в самом лучшем для тебя раскладе у тебя двадцать пять процентов и должность, и ты землю роешь, как заведенная, чтобы остаться в этом бизнесе. Согласна?

– Да, – одними губами сказала Леся.

– Нет, детка, такие вещи надо говорить вслух, чтобы свидетели все могли подтвердить.

– Да! – закричала Леся на все кафе.

– Не злись на меня. Ты заварила кашу. Пересолила. Теперь выяснилось, что тебе ее хлебать. Ты мне это все приготовила. Не злись, что против тебя повернулось. Как ты только допустила, что эта банда меня осилит? Ну, сама посуди. Не злись на меня. Я тебе сейчас одолжение сделал. Знаешь, какое?

– Какое?

– Руку с монеты не снял. Потому что там орел. И я, как мужчина, должен буду свое слово сдержать. Если там орел, ты завтра безработная, и нет у тебя даже процента. А я тебе четверть оставляю. Ты не злиться должна, ты должна спасибо сказать.

– Спасибо.

– Все потому, Леся, что ты в глубине души считала нашу предыдущую сделку несправедливой. Ты каждый день на работе, а где мой вклад? Да?

– Да.

– Вот. А помнишь, я тебя два раза спросил, нужен ли я тебе, и ты два раза сказала «да». Помнишь?

– Помню.

– Надо было три раза спросить…

Леся молчала.

– Леся, если тебя и этот урок не научит, то других уроков я проводить не буду. Это был последний. Поняла?

– Да.

Матвей, на поднимая ладони, смахнул монету к себе в карман.

– Э, рубль мой. Забыл?

– Я думаю, чего ты тут сидишь, а ты рубль ждешь, бедолага. Держи. Хотя нет. Этот я себе оставлю. Потом Лесе подарю. Она из него охренеть какой медальон сделает. На, Степа, сотку баксов, как назло, самая мелкая купюра. Ну, значит, и тебе, Степа, свезло. Держи за рубль соточку. Хороший курс. Но больше в этот обменник не приходи. Заберу все, что в карманах, потом свободу, потом смысл твоей говенной жизни. Иди, Степа. Друзьям отмазу скажи, мол крыша у него ментовская и сам он из них. Они поймут, и ты в авторитете у них останешься. Давай, мой друг! – Матвей бесстрашно и уверено протянул руку. Степан встал и пожал ее. Матвей оставался сидеть. – К девушке этой не приходи больше. Не надо. Если вещи какие оставил у нее, Леся завтра в парикмахерскую привезет. Здесь заберешь. Под присмотром. Если приедешь к ней и будешь говорить, я и твою жизнь загублю, веришь?