Все время, пока Матвей говорил, он сидел, держал руку Степана и встряхивал ее в ключевые моменты своей речи. Степан начал уже было вырывать руку. Матвей все сказал и отпустил руку. Степан вышел. Вслед за ним ушли из кафе все посетители. Матвей и Леся остались одни. Леся молчала.

– Матвей, можем все забыть?

– Нет, Леся, не можем. Ты должна была пройти урок. Я честно тебе скажу: ты легко отделалась. Если тебя будет мучать мысль, что я поступил с тобой неправильно, несправедливо, то ты снова начнешь искать способ кинуть меня. Только теперь я к этому повороту буду готов. И второй попытки я тебе не прощу.

– Матвей, я все поняла. Давай сделаем, как было до этого разговора.

– Нет, Леся. Прошлого больше нет. И это не все.

Леся напряглась.

– Если ты не будешь работать, как я ожидаю, если ты не будешь блюсти традиции наших парикмахерских, то останешься без работы. Я оставлю тебе долю, но вредить моему бизнесу ты не будешь. Веришь?

– Да, – сказала Леся со вздохом, будто намеривалась вредить.

– Это не все. Ты будешь стремиться развивать мою сеть. Потому что это твой способ остаться в деле. Поняла?

– Да.

– Иди, Леся. У тебя был сложный день. Подумай про все. Вот тебе рубль. Сделай из него амулет. Как это называется… Повесь на шею. Чтобы всегда, когда я на тебя смотрел, я видел этот рубль. Тогда я буду знать, что урок ты помнишь.

– До свиданья, Матвей. Извини за сегодняшнее.

– До свиданья. Ты дорого выкупила прощение.

* * *

Матвей посмотрел на часы. И это еще даже не девять вечера, надо в «ДАО» съездить, что там за мужик его ищет. Мужика, конечно, Матвей не застал. Дал распоряжение передать ему номер телефона, пусть звонит. По описанию Константина Викторовича мужчина больше был похож на клерка, чем на потенциального покупателя. Говорил тихо. Говорил протокольным языком. Хотел узнать, кто владелец ресторана и с кем вести разговоры. Мужик дал слово, что не продает мясо, не продает кухонное оборудование и посуду. И вообще он не торговый представитель. Подошла Маруся.

– Матвей Романович, вы поужинаете у нас? Я столик приготовила.

– Маруся, не в этот раз.

– Ну ладно, – сказала Маруся и, склонив голову, пошла к гостям, которые ждали ее.

– Скажи ты ей, что у меня невеста и все хорошо. Жалко смотреть, и ничего изменить я не могу. Пусть не думает об этом. Скажи, ладно, Константин Викторович? Будь другом.

– Понял, поговорю.

Матвей прошел по ресторану. Поздоровался с каждым официантом. У каждого спросил, есть ли вопросы, проблемы. Матвей получал ежедневные отчеты по экономике ресторана, но надо было понять дух. Матвею в ресторане нравилось. Атмосфера радушия, равноправия, бесшабашности. Официанты всерьез настаивали на том, чтобы убрать манерные ножи. И выдавать кованые, похожие скорее на кинжал, чем на столовый нож для мяса.

* * *

Матвей приехал в кафе «Все, ты нашел», там его ждал другой неприятный сюрприз. Калина уехала с Владом. Калина не сказала, во сколько вернется и вернется ли сегодня. Телефон Калины был выключен. Матвей знал, где живет Влад, и поехал туда, но окна не светились. Квартиру никто не открыл. За дверью было тихо. Машины Влада не было. Матвей приехал к дому Калины. Машины Влада не было, а подниматься в квартиру Матвей не решился. Калина не хотела, чтобы Матвей знакомился с родителями. Матвей не понимал этого. Еще одна тайна? Калина объясняла это тем, что сначала она должна окончательно расстаться с Владом, и только потом сразу же познакомит Матвея с родителями. Она не может объяснить родителям, что у нее два парня.

– А мне можешь? – спросил тогда Калину Матвей.

– Себе ты сам все объяснишь, любимый, – сказала Калина, и Матвей, действительно, смог объяснить.

* * *

До глубокой ночи Матвей набирал номер Калины и злился на себя. Он был уверен, что Влад не посмеет причинить вред Калине. Он знал, что если бы у Калины была возможность, она включила бы телефон, ответила или перезвонила сама.

Матвей заснул. Спал беспокойно. Чуть свет проснулся. Взял телефон, хотя знал, что входящих звонков и сообщений нет. Проверил соцсети. Набирать номер Калины в пять утра не стал. Пересилил себя, чтобы не набрать. Матвей не мог в себе разобраться. Что он чувствовал? Ревность? Нет. В своих чувствах и чувствах Калины он был уверен. Злость, что приходится скрывать свое знание. Он дал слово. Он благодарен Алексею Алексеевичу за его откровение. Если бы не оно, то он до сих пор мог бы только прикасаться к Калине при приветствии и прощании. И если она попросит передать чашку. И если она садится в его машину. Матвей дал слово и собирается его сдержать. Он не собирается мстить Владу. В любви все средства хороши. Он даже понимал Влада. Он должен был попробовать завоевать ее сердце. Ну, не вышло. Ну, метод выбрал подлый. Да, Влад подлец. Он не первый и не последний. Виноват ли он в том, что шантажировал Калину? Конечно, виноват. Но меру его наказания определит Калина. Если Калина поручит исполнить наказание Матвею, он все сделает. Влад заслужил. Да, он был зол на Влада, но не злость не давала спать. Что?

Матвей не спрашивал Калину, были ли они близки с Владом. Зачем ему задавать вопросы, ответы на которые он не хочет знать? Но если они были близки раньше, то Калине придется придумывать причины, почему они не могут быть вместе сейчас. Влад может быть настойчив. Тем более он думает, что имеет против нее улики, и может ее шантажировать. Объективно Калине проще согласиться, чем искать аргументы для отказа. Это неприемлемо для Матвея. Но насколько это неприемлемо для нее? Матвей понял, что не так хорошо он знает Калину. Похоже, что он знал ее меньше, чем большинство своих покупателей. С покупателями Матвей включал профессиональный интерес и копал, пока не понимал, как устроена жизнь покупателя, о чем он мечтает, чего хочет, чего ему не достает, что изменит жизнь покупателя к лучшему. Калину в этом смысле Матвей почти не знал. Матвей понял, что в общении с Калиной он находится в выключенном состоянии, как если бы на его теле был выключатель «Продавец – Человек». Матвей знает, как звучит щелчок, когда он включается в состояние продавца, и он точно не включался в это состояние, общаясь с Калиной. Сейчас он думает, что это было бы кощунством, недоверием, манией. При этом Матвей отчетливо понимал, что не знает Калину достаточно хорошо, чтобы предсказать, откажет ли она Владу или согласится. Согласиться проще со всех сторон. Не нужны уловки. Легче вывести Матвея из подозрений. Легче сделать вид, что ничего не знаешь о шантаже.

Больше всего Матвея огорчало то, что он, как теперь становится понятным, не знает Калину. Если он не может предсказать ее поведение в момент выбора в отношениях с Владом, то он может не знать чего-то еще. Матвей знал, что его отношение к Калине не подвергается сомнению. Матвея беспокоило, что Калина сейчас может стоять перед выбором, и он не знал, что она предпочтет. Он мог понять любой ее выбор. Он не мог и не собирался ее осуждать, что бы она ни выбрала. Но, черт возьми, он не может догадаться, что она выберет! Он не знает Калину! Должен ли он знать свою будущую жену, чтобы, не присутствуя рядом, знать, что она сделает?