Я бы согласилась вместе с ним даже на вулкане посидеть, но вместо этого говорю, что он может рассчитывать на меня во второй половине дня. Поворачиваюсь, начинаю трещать про свою работу в «Квазаре».

Влад обходит столешницу, становится рядом.

Сначала даже обидеться хочется, потому что он меня как будто не слушает, но после пары уточняющих вопросов, переходит к главному:

— И сколько лет этому дофига понимающему главному редактору?

— Тридцать… пять, кажется. Но это семейный бизнес, так что он наверняка варится в нем с самого детства и понимает, что делает. Так что…

— Да срать я хотел на его понимание, — кривится Влад. — Предупреди его мягко, что если он будет к тебе свои жутко интеллигентные грабли протягивать — я его на хуй урою. Хотя нет, лучше я сам предупрежу.

— Ты же вообще к итальянкам собрался ехать. — Я подтягиваюсь на руках, удобно устраиваю попу на кухонной тумбе. — Им ничего не хочешь передать, м?

Грей оказывается рядом так молниеносно, что я даже не сразу понимаю, почему мои секунду назад заброшенные одна на другую ноги вдруг оказываются бесстыже широко разведенными.

И его пальцы на моих коленях кажутся еще более смуглыми.

А сила и жесткость, с которой он их сжимает, выдергивают из моих легких возмущенный стон.

Черт, Влад такой высокий, что даже сейчас, мой взгляд все равно упирается куда-то ему в грудь.

— Не рассчитывай на извинения, Ань, — его голос как будто переключился в режим дьявольского искусителя, — я предупреждал, что буду распускать руки.

— Так что насчет итальянок? — Прикусываю губу и запрокидываю голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Плевать на итальянок, — отвечает с подкупающей искренностью. Скалится именно так, как мне нравится больше всего: уголком рта, показывая как будто почти по-вампирски длинный и крепкий клык. — И на француженок. Американок. Немок. Всех Мисс Мира. Помнишь, что я говорил насчет мозолей? Запомни мои ладони такими!

Смеется, немного запрокинув голову, соблазняет ямочками на щеках.

Красивый такой — умереть можно. Да он любого Голливудского красавчика на лопатки уложит и сверху проедется.

Мое сердце, клянусь, замирает.

Пропускает удар.

Руки начинают жить своей собственной волей, цепляются в его футболку на груди, тянут ко мне.

— Аня… Бля…

Я просто прижимаюсь губами к его губам.

Это, наверное, самый безобразный поцелуй в его жизни.

Но мне так хочется, чтобы в этот раз наконец-то закружилась голова.

— Че-е-е-ерт, Ань… — Он с нажимом раскрывает мои губы своими, выдыхает себя мне в рот. — Можно я тебя хотя бы рот выебу?

— Нужно, — просто отвечаю.

За секунду до того, как он уточняет:

— Просто языком.

Я должна краснеть и заикаться, но видимо в моем тихом омуте водится самый отбитый сорт чертей.

— Нимфетаминка, я не хороший мальчик. — Грей перехватывает инициативу, заводит ладонь мне на затылок, сжимает волосы в кулаке и оттягивает назад, нависая надо мной всем своим умопомрачительным телом, запахом и взглядом. — Можешь мне отсосать? Серьезно?

Я все еще жду, когда проснется стыд.

Оживут и начнут бить в набат принципы.

— Покажешь как… Влад? — Прикусываю нижнюю губу. И вдруг понимаю, как это выглядит со стороны: девственница, отличница, золотая ленточка, предлагающая такое. — Влад, я никогда не… честное слово…

— Заткнись, Ань. — Еще чуть сильнее сжимает волосы в пальцах. — У тебя на лбу это написано. Блядь, у меня сейчас яйца лопнут. Башку мне сносишь.

Мое тело реагирует на все эти грубости и пошлости совершенно невозможным стоном.

Одна моя американская подружка как-то с упоением рассказывала, что у ее нового парня настолько вкусный член, что она как сумасшедшая хочет делать ему минет утром, в обед и вечером. Мне тогда ее слова показались несколько преувеличенными, мягкого говоря. Я никогда не была снобкой, даже спокойно слушала, как мои подруги проводят время с двумя или даже тремя мужчинами, или принимают приглашения в постели ищущих новых впечатлений семейных пар. Но минет… Это же просто ода мужскому доминированию.

Когда я на секунду прикрываю, а потом снова открываю глаза, взгляд Влада дает ровно один ответ на все мои душевные противоречия. Справедливости ради — сейчас их почти нет, кроме неприятного страха показаться слишком распущенной и опытной, для своего «безобразного девственного» статуса.

Он смотрит на мои губы.

Абсолютно почерневшим взглядом.

Как будто от того, пойду ли я до конца, зависит его жизнь.

И его пальцы в моих волосах совсем не делают больно, хотя он явно не собирается выпускать их и потом, когда я буду стоить на коленях с его членом во рту.

Черт. Мои ноги инстинктивно сжимаются просто от того, что в моем мозгу случается это словосочетание — его член у меня во рту.

— Ань? — Он наклоняется к моим губам, отпускает ногу и снова проталкивает мне в рот свой большой палец. Я сразу сжимаю вокруг него губы, вздрагивая от вкуса кожи. — Ты ничего не должна делать, если не готова пойти до конца.

— До конца? — Мой мозг так оккупирован пошлыми картинками, что смысл его слов неумолимо ускользает. — Когда женщина сосет, мужчина обычно хочет кончить ей в рот. Я хочу, чтобы ты кончил в мой рот, Грей. Или ты какой-то другой конец имеешь ввиду?

— Матерь божья… — стонет он, как будто одновременно нервно смеясь. — Да, Нимфетаминка, я как раз это имел ввиду. Хочу, чтобы ты отсосала так.

Мне кажется, только что моя сущность тихони окончательно покинула мозг, уступив место маленькой раскрепощенной женщине, у которой есть целый вот такой красивый до безумия, горячий мужчина.

Я опускаю руки на его грудь, немного нервно сжимаю в пальцах простую хлопковую домашнюю футболку. Неуверенно тяну ее вверх, но Влад справляется быстрее: захватывает края, стаскивает ее через голову и бросает куда-то за спину как ненужную тряпку.

Мои ладони снова моментально к нему прилипают.

Кожа покалывает от нетерпения, пока веду пальцами по мощной гладкой груди, как будто перебираю странно переплетенные рисунки его татуировок, ниже по ребрам, отчего Грей непроизвольно с шумом втягивает воздух через стиснутые зубы.

На живот.

Ох, боже, этот офигенный пресс создан для того, чтобы его гладить.

Опускаюсь еще ниже, пропускаю край домашних штанов, которые как обычно низко болтаются у него на бедрах.

Мы с Владом смотрим друг на друга в тот момент, когда мои пальцы обхватывают его твердый член через одежду.

Грей сглатывает.

На секунду прикрывает глаза. Его офигенно длинные ресницы почти касаются щек.

Еще один нервный вздох. Дрожь по телу, которую я чувствую почти как собственную.

Сжимаю пальцы сильнее — и он снова вздрагивает.