Забавно звучит, но правда такова, что он грабил тех, кто грабил город. Стал супергероем, Робин Гудом, находясь в тени.

Разумеется, для выполнения своих изящных планов, ему нужны были сообщники. Надежные сообщники, которые бы не проболтались, ведь город должен верить в убийства и бесчинства, творимые авторитетом Бегемотовым. Жора — главный помощник и друг Володи. Или, например, девушка, которая учатсвовала в постановке убийства мера города — никто иная, как гражданская супруга Володи. А дорожно-транспортное происшествие? Его устроили несколько выходцев с Кавказа. Им Володя помог открыть в городе предприятие быстрого питания и защитить от конкурентов. Надежными оказались ребятами! Старик… Автор комедии пока сам пытается выяснить, кто же он на самом деле…

Спустя несколько лет отношения некогда лучших друзей, Жоры и Володи, дали трещину. Никто не знает, что между ними произошло — то ли вопрос денег, то ли вопрос власти, то ли иные какие-то обиды. Может, всё из-за женщины — в молодую красавицу, жену Бегемотов, Жора был влюблён.

Точкой разрыва в отношениях друзей стало то, что Жора увёл сначала сестру Володи, затем жену Володи, затем охмурил сестру жены Володи, затем — его дочь и, в конце, совершеннолетнюю девушку сына. Такая ситуация погрузила жизнь Бегемотова в черную пучину и дала трещину в его репутации. Вдобавок ко всему Жора пустил слух, что убийство мэра города — подставное. Ярости Володи не было предела. Карлику ничего не оставалось, кроме как сбежать из города далеко и навсегда. Помог ему в этом его друг — старик Чайковский, который к тому времени уже жил в поселке Закусь, на родине.

В посёлке Жора стал зарабатывать на жизнь тем, что организовал приют для туристов на малоизвестном, но весьма интересном маршруте. Старик в шутку стал называть его Лешим. Имя прижилось.

Глава 8. Сонная пустошь

Туристы шли. Шли. Шли… Роман двигался первым и никак не мог понять, почему за все время пути им не встретился гребень Кривомордова — скала причудливой формы. Судя по карте, туристы уже должны были подняться на вершину, и осматривать окрестности. Однако — встретилась лишь пустошь с высокой травой и огромным камнем в середине. Тогда Валенов принял решение устроить привал возле камня, чтобы перекусить, выпить по кружечке горячего чая из термосов. Приземлились. Все были очень измотаны за несколько часов пути, особенно, Юля. У Зайца началась банальная истерика от нагрузки. Да ещё и грязная с ног до головы на пару с Кирой — девушки опять сцепились во время передвижения. Тощий половину дороги стонал: «Убейте меня и выбросьте рюкзак… Ну, или, хотя бы, полено заберите!» Рюкзак его, в итоге, до камня дотащил Могильников, так как тот и шагу уже сделать не мог — себя бы дотащить до места привала. Все были взмокшие и потрепанные. У Элины очки постоянно съезжали на один бок. Девушка постоянно их поправляла, а потом плюнула и шла в перекривившихся.

— Я тут сон вспомнил, — заговорил Тощий, развернув на поляне коврик, и развалившись на нем, — будто я играю в спектакле и по сценарию должен поцеловать героиню. Только её Юлей почему-то звали, — сказал Тощий и закрыл глаза. На лице его осталась легкая улыбка, вызванная радостью от долгожданного привала. — Да… сон все же плохой приснился, — добавил Тощий.

— Ты ведь сказал, Михалыч, что приснился сон, в котором ты со жгучей блондинкой предавался поцелую! Так почему же он тогда плохой? — подстегнул того Эдкевич, раздевшись до футболки, — жарко!

Роман сделал ему замечание, но Эдкевич самоуверенно заявил, что он крепкий и болеет очень редко, не простынет!

— Этот сон — кошмар, — повторил Тощий. В него сразу же прилетела перчатка от Юли.

Лея все так же гипнотизировала поочередно то Тощего, то Юлю, будто пыталась разглядеть в их душах ложь. После информации о подозрительном сне девушка больше не спускала с них глаз.

Дарьян, который считал себя моржом, так и вышел на маршрут в шортах и футболке. Остановился рядом с Эдкевичем, потянулся и произнес:

— Как-то холодно…

— Так ты, может, оденешься? — спросила Элина.

— Не… — ответил Дарьян, закурил сигаретку и отошел в сторону.

Элина проводила его глазами и буркнула себе под нос: «Странный он».

— Ладно вам, его подстрелили, руку чуть не сломали, пусть повредничает немного, — сказал Эдкевич. В отличие от Дарьяна, от него просто пар исходил, причем очень активно, как от горячих пирожков.

— Сережа, ты бы все-таки куртку накинул, мокрый, простынешь! — заметила Элина.

— Ерунда! — бодро ответил он и тут же раскашлялся.

— Так, Сергей! — сурово произнес Валенов. — Куртку надел быстро, иначе я Олега Уюковича попрошу тебя укутать, а он на нежности человек скупой.

Могильников зарычал.

— Понял! — сглотнул слюну Эдкевич и набросил куртку.

— Дарьян, тебя это тоже касается! — обратился и к нему Валенов.

Дарьян, пародируя Могильникова, издал утробный рык, который получился даже грубее, чем у патологоанатома.

— Вы не родственники, случайно? — усмехнулась Кира. Могильников отвернулся.

Помимо прострелянной попы и поврежденного правого запястья, Дарьяна поджидали чудовищные мозоли на ногах. Все потому, что он перед походом купил новенькие треккинговые ботинки за баснословные деньги и, разумеется, не разносил их. Мало того, что дистанции пешего маршрута были совсем не маленькими, так ему ещё и постоянно приходилось бегать в кустики из-за той съеденной упавшей оладушки, а после догонять группу. Пробежки в не разношенных ботинках создали очень благоприятную среду для появления потертостей на ногах.

«Родственники» — это слово прочно засело в мыслях Леи. Её рука, будто случайно, скользнула к карману, в котором лежала маленькая фотография, оставленная Могильниковым возле костра. Расспрашивать патологоанатома при членах группы о мальчике на фото она не стала, подумала, что это вопрос личного характера. Прокрутила в голове несколько походный дней, проанализировала отношение Могильникова к Дарьяну и убедилась в том, что мальчик на фотографии — тот самый Дарьян.

Между тем Роман достал термос и попросил Тощего достать свой. Туристы приготовили кружки, однако, чаепитию не суждено было состояться — у Миши немного раскрутилась крышка и все содержимое термоса вытекло в рюкзак.

— Ребята, тут это, так получилось, — Тощий вытащил из рюкзака кофту, и выжал из нее примерно с кружку сладкого чая.

— Тощий — балбес! — не выдержал Роман Александрович. — Сколько раз тебе сказал, чтобы ты проверил крышку! И почему ты вещи в пакет не упаковал, как я советовал? Чем ты думал?

— Я, я… — растерялся Тощий.

— Что я? Как с ребенком с тобой возиться приходится, — ворчал руководитель.

— Я упаковал… Просто стало жарко, я снял кофту и…все, — расстроился он.

— А что вы на него кричите