Черноглазая подняла голову и строго глянула на своего короля:

– Давай, на колени.

Орильр исполнил приказание и получил свой ромашковый венок. Всмотрелся в глаза Сэльви, отвел волосы, изучая ее ухо.

– Длинное? – ужаснулась ведьма.

– Да пустяки, полдюйма разницы с прежним. Зато у тебя теперь вокруг зрачков такие тоненькие ободочки – никак не пойму, какого цвета. То ли звездочки, то ли короны, ваше величество. А ромашки, кстати, древним королевам этикет запрещал собирать. И босиком королеве нельзя. Подданные вам это сообщат.

– Они у меня не пикнут, – гордо пообещала Сэльви. – Я их перевоспитаю. Чуть что – прокляну, и замолчат надолго.

– И в трактир не пускать, – засмеялся Орильр. – Пошли выбирать место.

Сэльви кивнула и встала, хмурясь и удивленно рассказывая, что ей кажется – тут рядом должно быть хорошее место. Она даже странным образом заранее видит, как там все уютно и удобно – и озерко, и холм, и поляна. Надо двигаться по склону вправо и потом еще пройти чуток за речку. Орильр не спорил. И не удивился, когда жена вывела его к ручью, где раньше стояла беседка. Высокая, торжественная, бесполезная. Но без этого невозможно было допускать прогулки ее величества – а вдруг усталость внезапно нагрянет? Тогда надо присесть на мраморную скамью, покрытую вышитыми подушками, отдыхать, слушать придворных музыкантов. Интересно, а ей вообще-то нравилась непрерывная игра на арфах и сладкое пение – вместо нормальной лесной тишины?

– Сэльви, а раньше при королеве постоянно были музыканты. И они услаждали ее слух.

– Рир, а может, сбежать пока не поздно? – забеспокоилась ведьма. – Пусть они сами тут разбираются. Можно и в Леснии трактир устроить. Хотя… да пусть только попробуют ныть над ухом – гномов вызову. У Рртыха такой бас, что все услаждатели сбегут при первых звуках. Ты сейчас будешь строить?

– Размечталась. Мы поедем на осенний бал, затем к гномам, за твоими сковородками и прочими полезными для стройки вещами. Ты хоть помнишь, что подарила тебе во хмелю Рона?

– Смутно. Нет, постой… скоро-воро-ду, кажется.

– Именно. И если еще раз полезешь выковыривать души эльфов из-за Грани без поддержки, я тебя лично этой утварью излуплю. Я сегодня догадался – не хлопай глазами. Только королева умела вызывать оттуда ушедших.

– Какая королева? – удивилась Сэльви.

– Королева долины Рэлло. Я решил ничего не переименовывать. Пошли, за тем холмом открывается вид на столицу. Ничего не уцелело, но место красивое. Вещи я брошу тут, – Орильр улыбнулся, – в доме.

Он устроил мешки в «доме» – огороженном сухими ветками контуре будущего фундамента. И с удовольствием разулся. До самой ночи предстояло спускаться, а потом снова подниматься – холм велик, отсюда это не так заметно.

* * *

Всю ночь Лоэльви снилось, что он мерзнет, а опасные и неодолимые, куда страшнее любого демона, гномы – рыжий и черноволосый – заливают в горло жидкий огонь и топят огромную печь. Дышать нет сил, в легкие течет пламя. Но даже это не помогает – холод угнездился где-то глубоко внутри, сковал позвоночник, и туда даже самый могучий жар не добирается. Маг дрожал и стучал зубами. Он кутался в мех одеяла, но не находил облегчения. А потом вдруг эльф ощутил, как под одеяло скользнул кто-то. Знакомые руки обняли его за шею, и родной голос стал нашептывать в ухо что-то не особенно магическое, но очень приятное. И проклятый холод начал понемногу уходить.

Приятно, когда кошмар так хорошо и легко перетекает в добрую сказку. Лоэльви дремал в полглаза, а в голове его сонно крутились мысли, где еще пересыпались с шорохом гномьи приправы, и рычали отзвуки их голосов.

Мысли получались странные. Он же умер, если разобраться. В книгах и древних свитках описана смерть от заклятия «изъятия души». Вроде бы должны со звоном лопаться струны жизни, потом мрак, а далее путь через бархат небес к новой жизни, дарованной Творцом. Глупости! Когда душу вырывают, она цепляется до последнего – особенно, если есть, что терять. И он цеплялся. Помнил, как когти ведимов пытались рвать нагрудный панцирь, как они визжали, стараясь одолеть заклятие, запечатавшее плотину и их лаз. Потом снова обернулись к нему и стали усердно всей сворой гнать пытающуюся выжить душу. Он их не выпустил – они его уничтожили.

Тогда откуда в памяти гномы? И тем более – тот ужасный напиток. У Творца такое не подают – даже самым безнадежным грешникам!

Руки крепче обняли его шею, и думать про напиток стало неинтересно.

– Ты согрелся? – шепнул куда-то в плечо знакомый голос. – Не могу понять, что эти гномы с тобой сотворили… у тебя душа промерзла, ее одеялами и мехом не согреть, а я, глупая, только к утру догадалась.

Лоэльви охнул и осторожно откинул край мехового одеяла. И подумал, что умирать в общем-то полезно, если тебя потом так спасают. Еще он удивленно отметил, что Эри совсем не выше его ростом, как казалось отчего-то. Она маленькая и очень тонкая. И голубые глаза так близко, и такие теплые. На дне еще проглядывали темной водой остатки вчерашнего отчаяния. Значит, он и правда был плох?

– Ничего не понимаю, – признался маг, осторожно убирая светлые волосы с дорогого лица. – И не помню. Что, теперь лечат от «изъятия души»? Приятно, я не знал. Ты сумела?

– От чего? – она села и стала торопливо одеваться. – Ну я устрою этим гномам! Нет, они у меня станут говорить, как миленькие, они меня еще не знают… Ви, а ты не ошибаешься? Может, просто истощение сил и сон – так было пару раз. Внешне выглядит, как почти…

– Я не ошибаюсь, – возмутился маг. – Между прочим, ты меня учила. А теперь полагаешь, я так плох и бездарен? Эри, куда ты собралась? Мне холодно.

– Ты точно плохо слушал мои уроки, – блеснула глазами Эриль. – Так холодно может быть только вызванному из-за Грани. Я не умею. Ви, этого вообще никто не умеет. Кроме эльфов туда никому доступа нет, если их знахарь полез – он либо мертв, либо умирает. А на месте обряда, проведенного неопытным гномом, теперь сплошные щели, и что станет с горами и не только с ними – я не берусь предсказать.

– Нет там никаких щелей, – Лоэльви поймал свою торопливую невесту за руку и сердито потащил ее назад, под одеяло. – Я бы знал, сам только что оттуда. И оставь в покое гномов, я мерзну, меня надо жалеть и греть. Кормить, поить… ох, нет, только не поить!

Эриль рассмеялась и не стала пытаться снова встать. Она прекрасно видела – он уже не мерзнет, но пользуется случаем. Общение с Рртыхом положительно сказывается на практичности бывшего ученика.

Вчера ночью Кэль ей вкратце рассказал, как все было у плотины. И теперь звать Ви учеником – неудобно. Едва ли она бы сделала лучше. Да и уходить, бросая его одного, невозможно. Страшно. Мало ли, что может случиться? Вернуть из-за Грани умершего могла только королева. В конце прошлой войны она осталась одной единственной из способных это сделать. И когда не стало самой Тиэсы-а-Роэль, знание погибло. Шаманы сохранили внешнее описание обряда, Эриль бывала в горах и не раз пробовала восстановить его. Но описание – не обряд. Так что даже Збыр, знахарь редкой силы, умный, опытный и решительный, тут ничем бы не помог.