Электра подходит ближе, в руках ворох моей одежды. Кладет на пол, говорит, поднеся телефон к губам:

– Когда кто-нибудь войдет сюда, ты это получишь.

Смотрю на нее, касаюсь ладонью прозрачной двери. Сестра хмурится, глядя, как расплываются под пальцами алые пятна.

– Это после пятого этажа, – объясняю. – Последствия удара током. Я все еще ничего не чувствую, но кровь идет.

– Я так же стояла перед тобой тогда. Элли стояла. Думала, тебе нужно помочь, спасти. Дура.

– Ты была права, – качаю головой. – И ты меня спасла. Вернула своего брата, как и хотела, разбила маску. Смотри, сестра. Вот я.

Развожу руки, знаю – из-под слишком коротких рукавов видны запястья, забинтованное и с татуировкой, знаю – я плохо держусь на ногах, остриженные волосы не достают до плеч, синяки под глазами.

Электра смотрит. Не могу прочитать лица, боюсь увидеть хищный интерес или равнодушие, и они есть, прямо на поверхности. Есть ли что-то еще? Никогда не хотел жалости, но сейчас был бы рад даже ей.

Сестра отворачивается, скрывается в моем тайном ходе. Провожаю ее взглядом. Жаль, отсюда не открыть. Я слишком хорошо сделал защиту.

Прижимаю планшет к груди, смотрю на одежду – так близко, но недостижимо. И все-таки ты принесла мне эти вещи, сестра. Ты дала планшет, позволила видеть. Ты на самом деле не только чудовище.

– Эдриан, – окликают меня сверху. – Ты здесь?

– Да.

Торопливо запихиваю планшет под рубашку, скрещиваю руки на груди, чтобы не упал. Поднимаюсь наверх. На ступеньках ждет Бет:

– Бемби сказала, тебя позвала сестра. И еще, что у тебя начали кровоточить ожоги. Дай я посмотрю.

Скользит по мне внимательным взглядом, чуть приподнимает брови, но мне запрещено говорить. Протягиваю руку, показываю пальцы. Она медлит, но все-таки не спрашивает, за что я очень благодарен. Не хочу врать и выкручиваться. Разве что предупредить:

– Мне нельзя рассказывать, о чем я говорил с сестрой.

Этот ответ всех устраивает. Бет убеждает меня вернуться в постель, обрабатывает ожоги.

– Не хочу давать тебе снотворное сейчас – организм еще не скоро оправится после яда, и удар был слишком серьезный, в ближайшие сутки ты можешь терять сознание. И хуже. – Молчит недолго, вздыхает. – Может остановиться сердце. Так что, пожалуйста, не сиди один. Когда я буду проходить тесты, рядом должна быть Бемби, она сможет при необходимости провести реанимацию.

«Насколько она вообще возможна», – хочется добавить.

– Получается, – уточняю, – я могу умереть в любой момент.

– Мы этого не допустим, – твердо отрезает Бет. Улыбается уголком губ: – Не в мою смену, Эдриан.

Бравада Рики. Прикусываю губу. Под рубашкой все еще работает планшет, я очень хочу видеть, пошел ли кто-то в бокс, как они справляются. Бет замечает неловкость, уточняет:

– Тебе нужно что-то сделать?

Не то чтобы нужно, но очень хочется. Говорю неуверенно:

– Если ты сядешь так, чтобы не видеть мои руки, все будет хорошо.

Сам в этом совершенно не уверен. Впрочем, Бет, самая тактичная из всех, ничего не уточняет, просто опускается на край постели. Двигается так, чтобы видеть мое лицо, но ничего больше. Спрашивает:

– Так удобно?

Киваю с облегчением. Аккуратно распутываю тонкие проводки наушников под одеялом, вставляю один в ухо. Осторожно бросаю взгляд на экран, но там еще не бокс. Общая комната, качается на стуле Рика.

– И что нам, весь день просто сидеть? – ноет, как ребенок.

– Всю прошлую неделю тебя это устраивало, – замечает Мори.

– Неделю? – Рика загибает пальцы, победно вскидывает кулак. – Фиг тебе, всего пять дней! Не льсти моему терпению.

– Все равно придется или сегодня, или завтра так сидеть, – рассудительно говорит Лекс.

– Не-а. – Рика мотает головой, сияет улыбкой. – Завтра я буду за всех вас нервничать. Серьезное, трудозатратное дело.

– Успокоительное у Бет попроси, – советует Винни не то всерьез, не то ему просто надоел разговор. – И Графу скорми, не помешает.

Кладу планшет экраном вниз – мне неловко подсматривать за ними так, сейчас. Я не имею права.

– Все в порядке? – тихо спрашивает Бет. Киваю в ответ, она смотрит укоризненно. Советует: – Тебе лучше поспать еще.

Наверное, она права, но я не могу. Пусть я никому и ничем не помогу, но я почти уверен, Рика все-таки утащит кузена в бокс сегодня. Ей не понравится задание. Они никому не понравятся, это ведь второй этаж. Они сотню раз называли меня садистом, правда, скорее, в качестве оскорбления, но это было правдой. Я помню, что чувствовал, когда смотрел на экраны, как опьяняла меня власть над чужими жизнями. Сейчас передергивает от омерзения. Не понимаю, в какой момент все изменилось. Может, дело в том, что тогда я управлял происходящим, а теперь нет? Хорошая теория, но мне стало противно от своих тестов раньше, чем я в них попал.

Нужно было открыть двери, и все, а не пытаться что-то упростить или облегчить. Тогда сейчас им не пришлось бы проходить через это. Извиниться миллион раз не поможет, нужно придумать, что сделать для них всех потом, когда они окажутся снаружи. Жалко, даже завещание не написать – преступник же, конфискуют все, что не потратил.