Те кассеты, которые мы сделали, – они захватывающие. Держу пари, что ими теперь приторговывают из-под полы.

– Тебя это беспокоит?

– Если бы эти записи были настоящими, может, и беспокоило бы.

– Совсем не беспокоит?

– Это то, что я делаю. Показываю части своего тела. Изображаю лицом оргазм и издаю оргазмические звуки. Без этого не получится сцены. Фокус в том, чтобы…

– В чем?

– Не знаю. Я делала разные вещи в разное время. Мне всегда хотелось сыграть сцену Джейн Фонды. Из «Клюта». Где она смотрит из-за плеча парня на свои часы.

– Серьезно? Это правда?

– Если бы это было так, тебя бы это смутило?

– Да.

Итак, Джеки проделывает с Джоном Линкольном такой номер, который мечтаешь получить в хорошем бангкокском борделе с шариками и всем прочим. И когда она делает это, Бигл кричит. Прямо-таки воет. Это довольно впечатляюще. Затем надолго наступает тишина. Он в космосе, парит. Когда он приходит в себя, он говорит об этом и о том, как великолепно все прошло.

Затем он говорит:

– Что это?

– Повестка в суд, Джон Линкольн Бигл, – говорит Джеки.

Мы предполагаем, что она только что вручила ему бумагу. Наверное, при виде этой сцены можно было бы помереть со смеху.

– А?

Мэгги смеется, как будто хочет сказать: «я же тебе говорила».

– Я развожусь с тобой.

– Что?

– Мне повторить по слогам?

– Что… Почему?.. Я думал… Дилан… То… что ты только что сделала.

– Я хотела убедиться, что ты знаешь, чего лишаешься.

– Джеки…

– Иди к черту, Джон Линкольн…

– Что я сделал?

– Что ты сделал? Что ты сделал? Где, черт возьми, ты пропадал полгода? А?

– Работал.

– Над чем?

– Над фильмом.

– Над каким фильмом?

– Ты знаешь, что я не могу тебе сказать.

– Тогда ты тоже знаешь, что я не могу быть замужем за тобой, и ты знаешь, что не можешь видеть своего сына.

– Давай поговорим утром?

– Сам с собой поговоришь. Меня уже не будет. Как и твоего сына. И если ты попытаешься остановить нас или вмешаться, я арестую тебя за нападение.

– Да ладно, ладно, я не собираюсь нападать на вас.

– Пока.

– Подожди.

– Что?

– Что мне сделать, чтобы все исправить?

– Я не знаю, над чем, черт возьми, ты работал, но есть ли в этом роль для меня?

– Ну, нет, но…

– Конечно, нет…

– Джеки…

– Все в порядке, ты не обязан снимать меня в своем таинственном фильме. Но думал ли ты когда-нибудь о ком-то, кроме себя? Ты когда-нибудь звонил своему другу Кравицу и напоминал ему, что одна рука моет другую? Что если ты хочешь снять в своем фильме какую-то другую сучку, меня это вполне устраивает, ведь ты не очень хорошо режиссируешь женщин, правда? Что для меня роль найдет муж той другой сучки, или отец, или кто-нибудь еще?

– Просто то, над чем я работал…

– Так что иди к черту.

– Если бы ты понимала…

– Просто помни, чтобы увидеть своего сына…

– …что я на самом деле делаю…

– …тебе нужно очень, очень хорошо себя вести…

– …это реальность. Я планирую кое-что…

– …и очень щедро.

– …настоящее. Кое-что реальное.

– Реальное. Прекрасно, – говорит Джеки.

– Это правда. Война. Настоящая война.

– Прямо как развод.

Бигл снимает трубку и набирает номер.

– Я докажу тебе это…

– Алло?

– Китти, – говорит Бигл.

– Вы знаете, который сейчас час?

– Я хочу, чтобы ты запомнил… – говорит Джеки.

– Не знаю, – говорит Бигл. – Ты должна пойти в офис.

– Сейчас?

– Сейчас, – говорит Бигл.

– Я хочу, чтобы ты запомнил, чего лишаешься.

– Уже поздно, – говорит Китти. – Сейчас одиннадцать-одиннадцать.

– Надо идти прямо сейчас. В моем столе…

– …и я хочу, чтобы ты помнил: то, что теряешь ты, получит следующий парень.

– …Подожди, – говорит Бигл. – Я предоставлю тебе доказательства. У меня есть секретная записка. Просто подожди…Китти?

– Да?

– Пока, – говорит Джеки.

– …в моем столе. В моем личном ящике.

– В вашем личном ящике…

– Да. В переписке. В письмах от моей мамы.

– В письмах от вашей мамы?

– Да. Ты найдешь записку. Вверху написано ТДВГ. Я хочу, чтобы ты пошла в офис и отправила его сюда по факсу.

– Сейчас?

– Да, сейчас.

– Да, сэр.

Она повесила трубку.

Бигл зовет Джеки. Он проходит через весь дом, зовя Джеки. Я продолжаю переключать каналы. Я теряю его, потом нахожу.

Наконец он возвращается в спальню. Он снова набирает номер.

– Алло?

Это Китти.

– Она ушла.

– Кто?

– Джеки.

– Ох.

– Она собрала вещи. Инека и Дилан уже были в машине. Наверное. И они уехали.

– Инека?

– Няня.

– Ох.

– Так что факс отменяется.

– Хорошо.

Глава пятьдесят четвертая

Кэтрин Пшишевски закричала, когда мужчина в резиновой маске на лице направил на нее пистолет. Но потом он сказал:

– Пожалуйста, не кричите. Мы не хотим сделать вам больно.

Голос принадлежал определенно белому мужчине, и это ее успокоило.

– Это просто кино, – сказал он и, казалось, улыбнулся в своей маске Рональда Рейгана. Потом она заметила, что он был хорошо одет: пиджак, аккуратные брюки, все очень чистое. Даже его ногти были ухоженными.

Их было трое. Две маски из магазина розыгрышей были лицами президентов. Третья – Дэном Куэйлом.

Часы на ее столе показывали 11:11 утра.

– Покажите стол Бигла, – сказал он. – Пожалуйста.

Она чувствовала себя ужасной предательницей, но у него был пистолет, а у нее были дети, которых нужно было содержать, поэтому она повиновалась. С ними пошел еще один. Он открыл ящики и нашел папку с перепиской. Пролистал до буквы «М» и нашел мать. Китти заметила, что на нем были перчатки. Он достал один лист бумаги и протянул его человеку с ухоженными ногтями.

– Спасибо, – сказал он.

Они отвели ее обратно в офис.

– Никто не пострадал, – сказал тот, у которого были красивые ногти. – Считайте, что это был видеоролик. «Забавные кадры» и «Розыгрыши». Можете вызвать полицию, если хотите. Но не кричите. Это вызовет проблемы.

– Хорошо, – сказала она.

Она позвонила в полицию, когда они ушли. Но когда она рассказывала о преступлении, ей показалось, что и сообщать-то не о чем. Листок бумаги из папки с надписью «Мать». Детектив все равно приехал, потому что это был «СинéMатт», а полиция всегда с удовольствием занимается всем, что связано с индустрией развлечений. Это был человек лет пятидесяти, он показался очень добрым. Она сказала, что дело может быть важным, потому что Бигл звонил ей накануне вечером и спрашивал о листке.

Между ними было что-то общее. То ли потому, что она показалась ему привлекательной, то ли потому, что он почувствовал, что она морально пострадала, но он спросил ее, не хочет ли она сходить куда-нибудь за