не услышит.

Наступает пауза.

Затем – крик Мэгги.

Я жестом показываю Мартину, чтобы он повесил трубку. Он смотрит на меня. Я снова жестикулирую. Повесь трубку. Он вешает, и я вешаю одновременно с ним. Он смотрит на меня так, будто я не такой, как он. Он говорит:

– Ты – как глыба льда. В тебе есть что-то мертвое.

Может быть, он прав. Может быть, я просто уже это проходил. Стив бы понял. Я говорю:

– Мы должны оставить твоего отца на двадцать четыре – сорок восемь часов. Ты справишься, Мартин?

– Он мертв, – твердо говорит Мартин. – Для него ничего не изменится.

– Да.

Телефон звонит снова. Я просто хочу, чтобы он звонил и звонил. Или отключить его совсем. Но тогда Тейлор узнает, что я здесь и что я не могу этого вынести. Тогда он может сказать, что отрезает ей палец, или грудь, или выковыривает глаз, и мне желательно поторопиться. Он пойдет на все, чтобы заставить меня вмешаться. Тогда мы оба умрем.

Я снова делаю жест Мартину. Он качает головой: нет.

Тогда я говорю:

– Я думал, у тебя есть яйца.

Мы одновременно снимаем трубки. Мартин говорит: «Алло». На этот раз это женский голос. Она шепчет:

– Джо дома? Джо Броз?

Мартин отвечает:

– Нет.

Она говорит:

– О боже, – как будто собирается повесить трубку.

– Подождите, – говорю я в трубку. – Бэмби Энн?

– Джо?

– Да.

– Не ходите туда, Джо. Они убьют вас. И убьют ее. Я не знаю, что вы сделали, и мне все равно.

– Где вы?

– У телефона-автомата далеко от офиса.

– Хорошо. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

– Не дайте им причинить ей боль, Джо.

– Я пытаюсь, Бэмби Энн.

– Вы же знаете, что она сделала для меня?

– Знаю.

– Она попросила Джона Траволту позвонить мне. Мне, лично. Чтобы проконсультировать меня по поводу сайентологии.

– Откуда вы знаете, что они собираются ее убить?

– Я слушаю. Я всегда слушала. Я управляю интеркомом. Это помогает мне быть очень эффективной. Как Радар О’Рейли в «МЭШе».

– Ого.

– Я серьезно. Это правда. Я приношу им то, что нужно, до того, как они просят. Они думают, что я замечательная.

– Вы действительно замечательная.

– Но не в том смысле, как они думают.

– Лучше.

– Вы правда так считаете?

– Конечно. Вы побеждаете их в их же игре.

– Я об этом не думала.

– Расскажите мне, что вы знаете, – прошу я.

– Я никогда не шла против компании.

– Я знаю. Вы очень преданная.

– Да.

– И это здорово.

– Я делаю это для нее. Для Мэгги.

– Я понимаю.

– Тейлор собирается убить… убить вас обоих. Я так думаю. Он и этот мистер Кравиц, они спорили об этом. Это записка. Вам не следовало брать записку, Джо.

– Она хотела, чтобы я взял. Мэгги. Я сделал это для Мэгги.

– Ох.

– Продолжайте.

– Это все, что я знаю.

– Где они спорили об этом?

– По телефону. С мистером Шиханом.

– По конференцсвязи?

– Да.

– А шифрование?

– Я управляю скремблером.

– Где был Кравиц?

– Думаю, у себя в кабинете.

– Он останется там? Или хочет поучаствовать в убийстве?

– Он хочет участвовать. Настаивает на этом.

– О’кей. Вы поможете мне еще немного?

– Если смогу.

– Ради спасения жизни Мэгги.

– Да.

– У этой телефонной будки есть номер?

– Да.

– Скажите его мне. И если вы мне понадобитесь, я позвоню вам в офис и скажу, что это ваш дядя… У вас есть дядя?

– Его зовут Арнольд.

– Дядя Арнольд. Вы будете слишком заняты, чтобы говорить, и перезвоните мне. Хорошо?

– Хорошо.

– Я могу позвонить вам домой?

– Да.

– Спасибо.

– Было еще кое-что, – говорит Бэмби Энн. – Мистер Бункер звонил по… по этому поводу.

– Чего он хотел?

– Он сказал, чтобы я обязательно передала копию записки.

– Кому?

– Мистеру Шихану, чтобы он передал ее мистеру Тейлору. Вот, да, мистер Кравиц, вот почему он хочет быть там. Чтобы он точно получил записку.

– Они знают? Тейлор, Шихан, Бункер, они знают, что там написано в памятке?

– Кажется, нет.

– Спасибо, Бэмби Энн, спасибо.

– Удачи. Спасите ее, – просит она напоследок.

Глава пятьдесят седьмая

Я жду снаружи додзё, пока сержант Ким уйдет. Теперь очевидно, что я не так умен, как мне кажется. Тейлор следил за мной и знал, что я завербовал Ястреба. И если Ястреб все это время работал на Тейлора, то Тейлор знает все о «Республике киллеров».

Ким водит «Линкольн Таун Кар». Я следую за ним. Он живет в двадцати минутах езды оттуда, в районе, который за последние десять лет стал почти полностью азиатским. Он подъезжает к своему подъезду, выходит из машины, отходит к обочине и ждет меня. Он приглашает меня в свой дом. Я никогда не был там раньше. Я знаю, что его жена умерла. Молодая женщина, лет двадцати, приветствует нас у двери в подобающей конфуцианской манере. Они с Кимом говорят по-корейски. Он не представляет меня. Мы проходим в гостиную, и она приносит бутылку неплохого виски. И снова он ничего не говорит о ней, будь то дочь, родственница, служанка, женщина, которую он заказал почтой из Кореи. Я рассказываю ему, что произошло. Она приносит нам чизбургеры. Они превосходны: толстые и сочные, увенчанные острым чеддером, с нарезанным огурцом с укропом вприкуску.

– Я ненавижу кимчи, – говорит Ким. – Если ты любишь кимчи, у меня есть немного. Можешь взять.

– Спасибо, мне хватит, – говорю я.

– Фирменные чизбургеры, – говорит он. – Хочешь рецепт?

– Нет, спасибо.

– Сакуро Дзюдзо все еще с Кравицем?

– Обычно да.

– А-а-а… Хочешь пива? Газировки?

– Я буду то же, что и ты.

– Кравиц – Император. Дзюдзо – дракон. Тейлор – вражеский генерал. Магдалена – сокровище. Меморандум – макгаффин. Так это называется у Хичкока. Тебе нравятся триллеры? Я люблю Хичкока. Это как игра.

– Конечно, – говорю я. Вот только я ее люблю.

– Конечно, – говорит он. – Игра.

Глава пятьдесят восьмая

В полдень следующего дня вьетнамский курьер приносит цветы Бэмби Энн Слайго. В цветах лежит записка для Фрэнка Шихана.

Дорогой Фрэнк

Меняю Мэгги на записку.

У нее дома. В два часа ночи.

Только Тейлор и она.

Бэмби Энн отпрашивается на поздний обед, чтобы повидаться с дядей Арнольдом. Ей не нравится дядя Арнольд, но она надеется унаследовать от него что-нибудь, когда он умрет. Я спрашиваю, почему она его ненавидит. Она отвечает, что это не мое дело. Она говорит, что было несколько звонков туда и обратно. Кравиц немедленно вылетает в Лос-Анджелес. Как я и надеялся. Они