Я сидела в укромном уголке под финишной опорой своего нового корабля и листала технические данные по загружаемому вооружению. Там все было так великолепно, что даже слегка тоскливо. На две торпеды смонтировали СН-заряды, на шесть — вместо обычных кластерных поставили лазерные боеголовки, а уж характеристики торпедных двигателей хотелось читать и читать. Читать, капать слюнкой и снова читать.

Полагаю, раздел защитных средств вызвал бы у меня эндорфиновый взрыв.

— Люэ? За мной.

Я посмотрела вслед шагающей прочь Кацуко-сан. Войд-коммандер набросила китель поверх летного комбинезона и выглядела весьма экстравагантно. «Черт, люблю такую небрежность».

— Сюда, — только и сказала Трее, когда я догнала ее у раскуроченного «Эйринофора».

Левый оголовок «дырокола» как на ладони. С него сняли кожухи: двое металлоподов возились с системой накачки. То, что они туда навешивали, не имело отношения к двигателю.

— Зачем это? — спросила я.

— Вот о том и разговор, — войд-коммандер уселась на контейнер. — Детонатор от этой системы будет у тебя.

— Зачем? — повторила я.

— Затем. В Закате взрыв трансаверсальной установки эквивалентен восьми солярным боеголовкам, радиус поражения — шесть мегаметров. Если в бою удастся стянуть силы Предвестий к одному кораблю, это обеспечит успех остальным.

«Громкий и яркий успех». Я по-прежнему ничего не понимала. Отвращение испытывала небывалое, но не понимала.

— Почему вы доверяете детонатор мне?

Трее забросила ногу на ногу и посмотрела во вспоротое брюхо фрегата.

— «Доверяю» — это не то слово, Алекса. Правильнее сказать, что мне придется отдать его тебе. Я, к сожалению, не могу контролировать ваш бой изнутри.

— И поэтому мне надо взрывать своих соратников?

Кацуко-сан потерла висок, изучая выражение моего лица, и вдруг зевнула. «Ох ты ж, черт, — поняла я. —Да она в ангар отдохнуть сбегает!»

— Видишь ли, Алекса, шесть-семь Предвестий — это фатально даже в развернутом режиме продвинутой тактики. Тебе рассказать, как убивает зазеркалье?

Я вспомнила безымянную червоточину и то, как мне привиделся экипаж «Маттаха», заточенный в живой камень, в плоть прорвавшегося в наш мир Предвестия. Омерзительный долг обращался чуть ли не милосердием.

— Хорошо, допустим, — сказала я, наблюдая, как металлоподы закрывают кожухом будущий рукотворный ад для капитана Гинемер. — А кнопка от моей бомбы у кого будет?

— У тебя.

Отлично. Я всегда могу выбрать легкий путь, и вы, войд-коммандер, прекрасно знаете, что я им не воспользуюсь, потому со мной и летите — с капитаном, который Предвестий будет рвать зубами до последнего. Хороший расчет, очень хороший.

Логично, понятно, но обидно.

— Еще вопрос, — я надеялась, что сварливость хоть немного похожа на деловитость. Мой голос снова шалил. — Кто капитан «Танатофора»?

— Тебе понравится, — кивнула Трее. — «Танатофор» пилотирует Дюпон.

Возглас «Что?!» застрял у меня в горле, ему там было неудобно, горлу — тоже, но произнести ничего я так и не смогла. Войд-коммандер наблюдала за моим лицом безо всякой улыбки.

— Именно его способность к формированию РПТ оказалась решающим аргументом для начала операции.

— Почему?

Я рада, что Олег до сих пор жив, я сбита с толку и готова себя обругать: в каждом разговоре с Трее почему-то время от времени я начинала сыпать одноклеточными вопросами, будто позорная малолетка. С другой стороны, войд-коммандер сама поднимала такие темы, и, может, ей нравилось так изводить свою дурковатую подопечную.

— По расчетам, для прорыва необходимо минимум четверо пилотов, — скучно сказала Трее. — Так что зазеркалец пришелся весьма кстати.

— Его можно увидеть?

— Разумеется.

Я ее сейчас убью.

— А почему я об этом узнаю только сейчас?

Трее встала с контейнера и стянула с плеч китель. Выражение лица у нее было каменное, выправка — да чтоб всем кадетам такую, и все было замечательно, да вот только из-за всего этого шикарного фасада выпирала оглушительная усталость.

— Что-то не припомню, когда я поступила тебе в подчинение, Люэ, — сказала Кацуко-сан и, уже уходя, обернулась. — К тому же ты и не спрашивала. Ты сразу решила, что попала в оплот зла, верно?

Высокая женщина пошла прочь, и я не успевала ничего ответить.

Я ее, честно говоря, понимала: тоже не люблю слушать глупости.

* * *

— Подожди.

Я послушно сунула кисть между створок тошнотворного лифта, и пасть, помедлив, не стала жевать мне руку. Во вновь раскрывшиеся двери проскользнула доктор Окамото.

«Сегодня у меня просто аншлаг опереточных злодеев», — подумала я, опираясь на стенку подальше от древней блондинки. Как-то с запозданием я поняла, что ошиваюсь на территории научного отдела, и было бы странно подозревать в этой встрече высший рок.

Тем более что рок на этом корабле носил совершенно конкретное имя и длинный сюртук.

— Ты к Дюпону.

По тону это был не вопрос. Очень хотелось с воплем «Оно разговаривает!» прибить мерзкую тварь, размазать по черным бугристым стенам, и даже пыточный антураж лифта, казалось, отчаянно голосовал за такое решение. Я угомонила тревожно звенящие «маячки», расцепила зубы:

— Да.

— Не отвлекай его от графика. В семнадцать двадцать Дюпон должен быть в лаборатории.

«Под пилами», — мысленно добавила я. Некстати вспомнилась последняя фраза войд-коммандера. Настроение потухло окончательно. Лифт обстоятельно гудел, прогрызаясь сквозь брюхо «Тени», и не знаю, как сверхдредноуту, но мне было ужасно мерзко.

Лифты корабля-монстра здорово действовали мне на нервы.

— Люэ, как Лиминаль вела себя, когда пыталась изменить свою температуру?

Я честно попыталась проморгаться. Всякая охота убивать пропала: шок, наверное.

— Как нормальная девушка, — сообщила я издевательски-спокойным тоном.

— Подробнее, — потребовала Окамото, поворачиваясь ко мне вполоборота.

Да, я переоценила свой шок и недооценила потрясающее хамство этой твари.

— А идите-ка вы на хер, хорошо? У вас есть память Марии? Вот и сделайте себе нарезку-ассорти!

Теперь на меня глядели уже оба глаза — льдистые, пыльные и опасные колодцы.

«А родинку себе то ли не свела, то ли интересничает, сволочь старая», — решила я, как можно оскорбительнее рассматривая лицо доктора.

— Память Карпцовой — это не книга, Люэ, — сообщила наконец Окамото. — Я не могу прочитать то, что закажу.